Военные кампании и сражения легионов (Cowan R.)

Повседневная жизнь во время военной кампании

Строительство лагеря

Во время кампании в битву не вступали до тех пор, пока не был построен укрепленный лагерь. Выбранные из каждой центурии «рабочие» и используемые в армии рабы шли впереди марширующей колонны, расчищая путь и выполняя все подготовительные работы для строительства лагеря. Неровную поверхность разравнивали, и каждое подразделение занимало свое место для строительства. Таким образом, лагерь возводился организованно и быстро. В мирное время младшие офицеры и освобожденные от таких работ солдаты не занимались строительством, но во время кампании каждый должен был выполнять определенные функции и либо занимался строительством, либо охранял строящийся лагерь от нападений противника. Обычно лагерь имел прямоугольную форму и был защищен валом и рвом. В каждой стене имелись ворота, которые были достаточно велики, чтобы через них могли пройти тягловые животные. Массивные деревянные ежи «трибули» располагались вдоль ограждения перед рвом. В ограждающей стене имелись башни и/или позиции для метательных машин.

Внутри лагеря проходили две главные пересекающиеся улицы, на перекрестке которых находилась штаб-квартира и военный плац. Солдаты размещались в выстроенных рядами кожаных палатках по подразделениям и центуриям.

Часть солдат была занята на караульной службе. Остальные выполняли многочисленные обязанности, связанные с доставкой провианта и корма для животных, сбором воды (близость воды была важнейшим условием при выборе маршрута движения и места для лагеря), уходом за вьючными животными, починкой снаряжения, уборкой лагеря, тренировками. Сон и прием пищи происходили в строго установленное время. Каждое утро проводилось построение, на котором распределялись ежедневные обязанности и посты караульной службы.

Снабжение и досуг

Вечер и время ужина — единственный период, когда солдаты располагали свободным временем. Во время кампании они переносили с собой провизию, которой должно было хватать на три дня. Основными продуктами питания были сухари или пшеница, которую нужно было размалывать в муку для выпечки хлеба, а также мясо, сыр, масло/свиное сало и «ацетум» (дешевое кислое вино, разбавленное водой). Однако такие солдаты, как «сескуипликари» и «дупликари», получавшие полуторное или двойное жалование, могли позволить себе хорошее вино, пиво, рыбу, овощи, консервированные фрукты. Все это можно было купить у «продавцов» («ликсэ»), сопровождавших армию, которые на самом деле были мародерами, совершавшими налеты на вражескую территорию для обеспечения армии продовольствием и для собственной выгоды. Мясо могло поступать солдатам после жертвоприношений животных, совершенных на марше. Во время прохождения по территории провинции вся полевая армия часто поддерживалась отдельными богачами, стремившимися завоевать благосклонность императора. Но чаще всего обязанность прокормить армию возлагалась на какую-либо общину.

Вернувшись в базовый лагерь, солдаты имели возможность посетить бани, где могли искупаться, заняться гимнастикой, выпить и поиграть в азартные игры. Вокруг фортов вырастали поселения, в которых имелись магазины, таверны и публичные дома. В крепостях легионеров имелись также амфитеатры для спорта и драматических представлений. Те, кто обеспечивал эти развлечения, могли следовать за армией во время военной кампании. Любимым для многих солдат и разрешенным во время кампании развлечением была охота. Но, в основном, ею занимались офицеры и кавалеристы, рассматривая охоту в качестве тренировки.

Лица, живущие при лагере На марше армию сопровождало множество женщин, среди которых были гражданские жены солдат (Август запрещал солдатам жениться) и проститутки. Солдаты могли заботиться о своих детях во время кампании, но остается неясным — проживали ли они и их жены в лагере. Во временных лагерях могли возводиться флигели для таких семей. В III в. н.э. легионеры часто бунтовали, когда их семьям угрожала опасность. Количество женщин, детей, «ликсэ» и слуг, сопровождавших полевую армию, иногда даже превосходило количество солдат.

Снятие лагеря

Ранним утром лагерь разбирался так же быстро и упорядочение, как и строился накануне. Первый сигнал горна призывал разбирать палатки. Второй сигнал давал команду навьючивать животных и разбирать лагерь. Третий сигнал был командой строиться для выступления.

Затем один из офицеров трижды спрашивал у солдат — готовы ли они к боевым действиям. И трижды солдаты отвечали — «мы готовы!» — после чего армия выступала (Иосиф Флавий. «Иудейская война», 3, 70—109).

Сражение

Построение и глубина строя

Построение римской армии, которая нанесла поражение армии Такфарината в 17 г. н.э., было типичным. III легион Августа был расположен в центре. На флангах находились «легкие» вспомогательные когорты (по-видимому, метатели и стрелки, хотя большая часть когорт состояла из тяжеловооруженной пехоты), а по бокам располагалась кавалерия (Тацит. «Анналы», 2, 52). Это было основное построение, использованное во многих сражениях (например, при Монс Граупиус). Такое построение позволило сохранить маневренность армии Германика при Идиставизо в 16 г. н.э. (Тацит. «Анналы» 2, 16—17).

Обычно в сражениях римляне выстраивались в несколько боевых линий и использовали резервы. Цезарь регулярно применял в сражениях тройную боевую линию «триплекс эсиес» (Цезарь. «Гражданские войны», 1, 83). Когорты первой линии вступали в сражение с противником, когорты второй линии могли обеспечить подкрепление или прийти на смену. Третья линия могла быть использована для фланговых маневров, выступать в качестве подкрепления на флангах или перестраиваться, образуя четвертую боевую линию.

Есть свидетельства тому, что римские армии выстраивались в одну, две, три, а иногда и в четыре боевые линии. Они имели возможность выстроиться даже в шесть линий, если шесть центурий когорты располагались друг за другом. В том случае, когда когорта была изолирована, или действовала в качестве «вексиллацио» (отдельного боевого подразделения), центурии могли выстраиваться в несколько линий, и когорта становилась «легионом в миниатюре». Каждая боевая линия могла состоять из трех, четырех, шести, восьми, десяти или более рядов, в зависимости от обстоятельств, мощи армии, ее подразделений и опыта солдат. В сомкнутом строю римская армия вела сражение, выстроившись в шеренги, состоявшие, вероятно, из «контуберний», однако мы не располагаем достоверной информацией относительно этого. Сражаясь в «открытом» строю, легионеры выстраивались в шахматном порядке. Вероятно, это был обычный боевой порядок центурий, не располагавших достаточной мощью для прорыва обороны противника. Полибий отмечал, что каждый легионер занимал пространство площадью 1,8 х 1,8 м. У Вегеция дана другая площадь — 0,9 х 2 м. Расположение легионеров в шахматном порядке и достаточная глубина пространства, занимаемого каждым из них, были необходимы, чтобы легионер, действуя пилумом, не поранил стоящего сзади товарища. Сохранились свидетельства использования таких построений в шахматном порядке, одним из которых является рельеф на принципии легионеров в Майнце. Легионеры могли применять даже еще более свободные построения, примеряясь к противнику и особенностям местности.

Римские солдаты предпочитали вести сражение на открытой, желательно сухой и ровной, местности, или на склоне холма или горы, поскольку в этом случае противнику приходилось продвигаться снизу вверх, что давало возможность выбрать момент для атаки (Цезарь. «Галльская война», 1, 25; Тацит. «Анналы» 1, 67-68). Полководцы стремились к тому, чтобы маневренность армии не была скована неровностями рельефа. При необходимости, римская армия могла сохранять боевой порядок на любой местности (Тацит. «Анналы», 2, 14).

Построение боевых линий

Боевые линии римлян не были сплошными. Промежутки в линиях были необходимы для поддержания маневренности формирующих линию подразделений. Это ясно на примере легиона, состоящего из манипул. Например, в сражении при Требии легкие войска римлян смогли отступить через промежутки в линии тяжелой пехоты. Очевидно после прохождения легких войск, когда битва началась, строй так и не был сомкнут. Цезарь свидетельствует о существовании промежутков в боевой линии легиона, состоящего из когорт, когда говорит о том, что при построении двух когорт между ними имеется небольшой разрыв. Имеется в виду не то, что небольшие промежутки между когортами были нормой, а то, что в данном случае эти промежутки были меньше, чем обычно, поскольку легионеры были не уверены в том, какую тактику выберут британцы (Цезарь. «Галльская война», 5, 15). Вылазки, которые осуществлялись отдельными когортами из кругового построения («орбис»), говорят о том, что даже в таком оборонительном построении имелись бреши для обеспечения маневренности подразделений. Солдаты понимали, что если они превратятся в дезорганизованную массу, противник очень быстро их уничтожит (Цезарь. «Галльская война», 5, 34— 35). Готовность офицеров проводить свои подразделения сквозь боевые линии также говорит о существовании промежутков в них.

В трудах Полибия и Ливия имеются сообщения, что промежутки между манипулами равнялись ширине самой манипулы, что способствовало быстрому изменению боевой линии. Промежутки, равные ширине боевого построения когорты, кажутся слишком большими, но могли способствовать быстрому подходу подкреплений или смене подразделений первой боевой линии за счет третьей линии, как это случилось в сражении при Фарсале (Цезарь. «Гражданские войны», 3, 94). Центурии могли продвинуться и через более узкие промежутки, построившись в колонну одна за другой. Нам следует напомнить и о том, что промежутки между центуриями существовали и внутри самой когорты.

Такие разрывы в боевой линии могли прикрываться легкими вспомогательными подразделениями, чтобы обезопасить боевую линию от ударов противника в эти участки строя.

Центурионы, знаменосцы и опционы в сражении

Центурионы и знаменосцы

В сражении центурион находился впереди, с правой стороны от солдат центурии. Он мог быть крайним справа в первой шеренге или находиться вне строя, что делало его особенно уязвимым. Часто случалось, что все центурионы одной когорты погибали в одном столкновении, как это произошло в битве при Самбре или втором сражении при Кремоне (Цезарь. «Галльская война», 2, 25; Тацит. «История», 3, 22).

Обычно знаменосец находился впереди боевой линии. Например, когда Светоний Паулин в 60 г. н.э. штурмовал остров Энглеси, римские солдаты, увидев друидов, в рядах которых находились дикого вида женщины, сначала дрогнули. Но когда знаменосцы выдвинулись вперед и повели их за собой, римские солдаты бросились в бой (Тацит. «Анналы», 14, 30). Таким же образом в сражении против Югурты легионеры Метеллуса пошли вперед за знаменами. Цезарь приказал своим легионерам не выступать более чем на четыре фута (1,2 м) перед знаменами в построении при Руспине в 47 г. до н.э., показывая тем самым, что его знаменосцы располагались в первом ряду. На марше солдат мог также вести «сигнифер». Таким образом, если возникала необходимость развернуть колонну и перестроиться в боевой порядок, солдаты должны были следовать за знаменами.

Однако существование таких легионеров, которые назывались «антисигнани» (те, кто сражались перед знаменами), говорит о том, что «сигниферы» не всегда располагались впереди. Обычно «антисигнани» относились к легкой пехоте и сражались перед главной боевой линией с помощью легких дротиков и овальных щитов, но в некоторых ситуациях знаменосцы располагались позади первого ряда (первых рядов) тяжелой пехоты. В таких случаях солдаты первых рядов становились «антисигнани». Вегеций упоминает о стандартной боевой линии, в которой ряд солдат располагался перед знаменосцами, а другие солдаты окружали их. «Сигниферы» могли получить приказ отойти с передней линии сражения, поскольку были очень уязвимы, особенно во время затяжных боев, или при таких обстоятельствах, когда велика была угроза потери знамен.

Выступая в сражении впереди центурии, знаменосцы подвергались значительной опасности, поскольку становились под удар противника. Процент потерь среди них был таким же высоким, как и среди центурионов (Цезарь. «Галльская война», 2, 25; Тацит. «История», 3, 22). Потерю знамен римляне считали позором, и их возврат считался делом первостепенной важности. Август считал возврат в 20 г. до н.э. знамен, потерянных Крассом и Антонием в сражении с парфянами, своим дипломатическим триумфом. Главной целью Германика в 14—15 гг. н.э. был возврат знамен, потерянных армией Вара. Ему удалось захватить двух орлов, третий был восстановлен в 41 г. н.э. (Тацит. «Анналы», 1, 60; 2, 25, 41). Таким образом, сражения часто превращались в многочисленные хаотические стычки за овладение штандартами, что так драматично было продемонстрировано в первой битве при Кремоне:

«На стороне Виттелия был обновленный и прославленный XXI легион Рапакс. На стороне Отона был I легион Адиутрикс, который никогда до этого не участвовал в сражениях, но рвался в бой, надеясь на победу. I легион Адиутрикс отрезал передние шеренги XXI легиона Рапакс и захватил их орла. Это вызвало у легионеров XXI легиона такую ярость, что они бросились в атаку, убили легата I легиона Орфидия Бенигна и захватили много знамен и «вексилла» (флагов)» (Тацит. «История», 2, 43).

Победы измерялись не только количеством убитых солдат противника, но и количеством захваченных знамен. Сульпиций Гальба писал Цицерону после победы над Антонием при Форум Галлорум в 43 г. до н.э. — «два орла и шестьдесят знамен были захвачены — все Антония! Это было выдающееся достижение» (Цицерон «Письма к друзьям», 10, 30).

Боевой дух легионера во многом зависел от знамени его центурии, поскольку это был своеобразный тотем, в котором был заключен «гениус» (дух) его подразделения, и который был для солдат организующим центром в сражении. Знамена, а особенно «аквила» (орел), были объектами поклонения и хранились в определенных священных местах — «эдес принсипиорум». Следовательно, знаменосцы, особенно те из них, которые носили орлов, пользовались большим уважением. Не случайно Германик секретно сообщил старшему «сигниферу» о наступлении на Ксантен в 14 г. н.э., ускорившем убийство главарей мятежа легионеров (Тацит. «Анналы», 1, 48).

Опционы

Во время сражения Цезаря против белгов (кельтские племена) перепуганные легионеры, находившиеся позади боевой линии, отступили, чтобы избежать вражеских дротиков, оставив сражавшихся в первых рядах товарищей, сдерживавших натиск противника (Цезарь. «Галльская война», 2, 25). Однако на месте осталось достаточное количество легионеров, чтобы удержать боевую линию. Препятствовать нарушению строя центурии, находясь в тылу, было, вероятно, главной обязанностью «опциона». Описывая легион, состоящий из манипул, л Полибий отмечает, что обычно в заднем ряду манипулы находилось два «опциона». Без сомнения, они должны были л выполнять те же функции, что и солдаты заднего ряда фаланги гоплитов. Ксенофон рекомендовал располагать лучших бойцов в передних и задних рядах подразделения, для того чтобы первые вели за собой менее опытных гоплитов, а последние подгоняли их. В период Поздней Республики или Ранней Империи «опционы» могли располагаться чуть позади центурии. На многочисленных надгробных скульптурах они представлены держащими длинные посохи с закругленными набалдашниками. Из военного пособия Маврикия, императора Восточно-римской империи, мы узнаем, что офицеры, размещенные позади боевой линии, использовали свои посохи, чтобы загонять солдат обратно в строй во время сражения (Маврикий. «Стратегикон», 12—17). Ясно, что эта обязанность возлагалась на «опционов». «Тессерарии» (офицеры, отвечающие за караульную службу) также представлены с посохами такого же типа, и их функции в бою могли быть аналогичными.

Вегеций подчеркивает, что в первую очередь рекрут должен был научиться маршировать в ногу и удерживать при этом строй, и что достигалось это посредством бесконечных тренировок. Хотя подготовка и опыт позволяли легионерам действовать в бою и без приказов, в суматохе и эмоциональном накале сражения солдат мог повести себя иначе, чем во время обучения. В сражении при Заме римляне и карфагенская пехота наступали друг на друга медленным шагом. Только тогда, когда обе стороны подошли друг к другу достаточно близко, первые ряды римлян перешли на бег. В битве при Фарсале армия Цезаря остановила наступление на войска Помпея, чтобы восстановить боевой порядок (Цезарь. «Гражданские войны», 3, 93). Не сохранилось свидетельств того, что горнисты легионов исполняли маршевые мелодии. Главной функцией горнистов было озвучивать команды в сражении (Вегеций. «О военном деле», 2, 7, 22). Некоторые сигналы могли задавать определенный темп движения или форму построения. Можно представить центуриона или «сигнифера», задающих необходимый темп движения, используя латинские эквиваленты команд «Налево!», «Направо!», и «опциона», который не давал солдатам сбиться с шага и нарушить построение. Из описаний армии на марше и во время боя можно понять, что ведущей у римлян считалась левая нога.

Значение опыта в сражении

Боевой опыт имел решающее значение в сражении. Цезарь утверждал, что во время атаки на реке Самбре в 57 г. до н.э. его солдаты, благодаря подготовке и опыту, полученному в предыдущих сражениях, лучше знали, как им реагировать на те или иные действия и были способны действовать самостоятельно. Более того, легионеры, которые работали над возведением лагеря, не тратили время на то, чтобы отыскивать свои когорты или центурии, но выстраивались для боя позади ближайшего к ним знамени (Цезарь. «Галльская война» 2, 20— 21). Рассказы Аппиана о легионе Мартиа и других легионах ветеранов, сражавшихся при Форум Галлорум, также показательны. Пять когорт новобранцев, сопровождавшие легион Мартиа, получили приказ не присоединяться к нему в сражении, чтобы их неподготовленность не стала причиной поражения. Аппиан утверждает, что опыт каждого легионера-ветерана «делал его самому себе командиром» (Аппиан. «Гражданские войны», 3,67—68). В сражении, состоявшемся за пределами Бонна между батавианскими когортами и остатками I легиона Германика в 69 г. н.э., батавианцы, которые уступали в численности, все же одержали верх благодаря своему опыту и мастерству (Тацит. «История», 4, 20). Тацит также отмечает, что каждый солдат знал свое место в строю. За счет этого построение осуществлялось очень быстро.

Боевой клич

Если позволяло время, то перед сражением легионы по жребию разыгрывали свое место в боевом построении (Тацит. «История», 2, 41). Полководец в сопровождении отдельных подразделений объезжал позиции, и сражение начиналось после того, как он давал команду к наступлению. После этого горнисты («корницины» и «буцинаторы») подавали звуковой сигнал, и солдаты начинали продвигаться вперед, следуя за своими знаменами.

Обычно перед тем как бросить в противника «пилумы» и начать атаку, легионеры издавали боевой клич, который должен был укрепить дух солдат и испугать противника. Однако Аппиан объясняет, что в сражении при Форум Галлорум, где противостояли легионы ветеранов, боевых кличей не было слышно, поскольку опытные противники понимали, что не смогут таким образом напугать друг друга (Аппиан. «Гражданские войны», 3, 68).

Атака и столкновение

Легионеры подходили к противнику на близкое расстояние, достаточное для эффективного броска «пилума» (максимальное расстояние — 30 м, но желательно, чтобы дистанция была более короткой). Показательно описание Цезарем начала сражения при Фарсале:

«Между двумя боевыми линиями оставалось небольшое расстояние, позволявшее каждой армии осуществить атаку. Но Помпей приказал своим солдатам не покидать свои позиции и ждать атаки Цезаря, во время которой должен был нарушиться боевой строй противника. [Он сделал это] для того, чтобы первая атака противника была отражена, а его боевая линия растянулась. Тогда войска Помпея смогли бы двинуться вперед организованным строем и атаковать рассеявшегося врага. Он также надеялся на то, что «пилумы» врага причинят меньше вреда его солдатам, если они будут оставаться на своих местах, а не будут в свою очередь атаковать. Более того, оставляя свои войска на месте, он рассчитывал, что солдатам Цезаря придется преодолевать двойную дистанцию, и они должны будут устать…

Но когда наши солдаты после сигнала атаки двинулись вперед и увидели, что войска Помпея не двигаются им навстречу, они, используя опыт, полученный в предыдущих сражениях, пройдя половину расстояния, внезапно остановились. Они сделали это для того, чтобы приблизиться к противнику, не растратив всю свою энергию. После короткой передышки они возобновили свою стремительную атаку, осуществили бросок своих дротиков и быстро вытащили мечи» (Цезарь. «Гражданская война», 3, 92—93).

Осуществив бросок «пилумов», передний ряд атаковал. Только те легионеры, которые находились в первом ряду, были на достаточном расстоянии от противника, чтобы использовать мечи. Атакуя бегом с обнаженными мечами, они стремились использовать ситуацию и ворваться в ряды противника, понесшего потери от дротиков и не успевшего восстановить боевой порядок. В бою легионер пытался щитом опрокинуть противника и нанести удар мечом. Вот как Тацит описывает рукопашную схватку между сторонниками Отона и Вителлия в первом сражении при Кремоне:

«Они сражались лицом к лицу, наваливаясь своим весом на щиты. Они не бросали «пилумы», но обрушивали свои мечи и топоры на шлемы и панцири врагов… [расстояние было таким малым, что] они могли узнавать друг друга» (Тацит. «История», 2, 42).

Убитые и раненые падали назад, мешая солдатам, находившимся в задних рядах и нарушая сплоченность своих подразделений. Легионеры врубались в бреши, образовывавшиеся в рядах противника, и прокладывали себе путь вглубь вражеского строя, надеясь на то, что в задних рядах начнется паника и бегство, которое закончится полным разрушением боевого строя.

Легионеры высоко поднимали щиты, чтобы защитить голову. Тысячи камней и стрел, выпущенных из катапульт, пращей и луков, а также множество копий и дротиков, постоянно летали в воздухе между противоборствующими армиями. Достаточно сильное нервное напряжение испытывали легионеры, которые находились в задних рядах и не могли не только сражаться, но даже увидеть, что происходит на линии сражения. Когда в 57 г. до н.э. римляне подверглись атаке нервиев, почти все центурионы и «сигниферы» XII легиона были убиты, и, как описывает Цезарь, некоторые солдаты задних рядов «уходили от сражения и отступали, стремясь уклониться от летящих в них стрел и дротиков» (Цезарь. «Галльская война», 2, 25). Пока солдаты первой шеренги вели сражение с противником, легионеры задних рядов, быстро и упорядочений следующие за ними, гремели своим оружием по внешней поверхности щитов, криками поддерживали товарищей и бросали дротики в ряды противника. Солдаты второго и третьего ряда могли занимать место убитых легионеров первого ряда. Присутствие задних рядов давало большую моральную поддержку бойцам первого ряда и сдерживало натиск противника, стремившегося прорвать боевое построение. Хотя бой на мечах был доступен только для первых рядов, бойцы второго ряда могли использовать свои «пилумы» как пики для нанесения колющих ударов (Плутарх. «Антоний», 45). Легионеры задних рядов не должны были напирать на первые ряды, поскольку это могло нарушить сплоченность построения и вызвать давку, как это случилось в сражении у Иерусалима в 70 г. н.э.:

«Упавшие были затоптаны участниками сражения. …Те, кто находился в передних рядах, должны были или убить или быть убитыми, пути к отступлению не было. Солдаты, стоявшие в задних рядах, напирали на впереди стоящих товарищей, не оставляя пространства между сражающимися войсками» (Иосиф Флавий. «Иудейская война», 6, 76—78).

После первого наступления сражение стремительно перерастало в ряд отдельных боев между подразделениями, оказавшимися друг против друга. Вступив в бой с противником, они через некоторое время отходили, и, после короткой передышки, возобновляли сражение, либо устраивая перестрелку с помощью дротиков и метательных снарядов, либо вновь атакуя, перестроившись в новый боевой порядок. Такой текучий характер сражения описан Тацитом в первом сражении у Кремоны: «Теперь эти солдаты сражались врукопашную, но через некоторое время, уже вели сражение на дистанции; только что, атаковав врассыпную, они вновь оказывались в плотном строю» (Тацит. «История», 2, 42).

В своем письме к Цицерону Сульпиций Гальба описывает, что происходило на одном из участков битвы при Форум Галлорум в 43 г. до н.э. В письме он подчеркивает, что успех наступлений имел временный характер. Сидя на коне, Гальба полностью видел поле боя, но при этом сам являлся хорошей мишенью для противника:

«Когда показалась кавалерия Антония, сдержать легион Мартиа и две преторианские когорты уже не представлялось возможным. Не сумев задержать их, мы вынуждены были последовать за ними… Мы выстроились в линию из двенадцати когорт… Внезапно Антоний вывел свои войска из деревни, выстроил их и стремительно атаковал. Поначалу битва здесь была не столь ожесточенной, по сравнению с тем, что происходило на флангах. Однако наше правое крыло, где находился и я вместе с восемью когортами легиона Мартиа, после первой же стычки обратило в бегство XXXV легион Антония, и со своей первоначальной позиции продвинулось вперед более чем на 500 шагов. Следовательно, когда кавалерия противника попыталась обойти наше крыло с фланга, я начал отступление и направил свои легковооруженные войска против мавританской кавалерии, не давая ей возможности атаковать наших солдат с тыла. Спустя некоторое время я понял, что окружен войсками Антония, а сам он находится на некотором расстоянии позади меня. Через мгновение я, забросив свой шит за спину, уже мчался к легиону новобранцев, вышедшему из лагеря. Солдаты Антония преследовали меня по пятам, и наши солдаты уже готовились к броску своих дротиков. Я был спасен по счастливой случайности, когда мои солдаты узнали меня» (Цицерон. «Письма к друзьям», 10, 30).

Антоний начал одерживать победу. Остатки легиона Мартиа, преторианские когорты и легионы новобранцев были отброшены, однако Антонию не удалось захватить лагерь противника. Отступая к своему лагерю, он был застигнут врасплох двумя легионами ветеранов под руководством Авла Хиртия, и потерпел тяжелое поражение, потеряв двух орлов. В описании второго сражения при Филиппах (42 г. до н.э.), произошедшего между войсками Брута (убийцы Цезаря) и объединенными армиями Октавиана и Антония, Аппиан показывает, как могло произойти такое поражение:

«Раздался пронзительный клич (армий Антония и Октавиана), с обеих сторон были подняты знамена, и началось жестокое и кровопролитное сражение. Здесь не возникло особой необходимости в перестрелке с помощью стрел, камней и дротиков, поскольку противники не прибегли к обычным маневрам и тактике ведения боя. Вместо этого, обнажив мечи, они перешли к бою на короткой дистанции. Нанося и получая колющие удары, они стремились прорвать строй противника. …Это была страшная резня, и вопли сражающихся солдат были ужасающими. Тела павших воинов оттаскивали назад, а на их место тут же выдвигались новые бойцы из резерва. Офицеры верхом на конях находились в гуще битвы и видели все, что происходит. Они посылали солдат в атаку, направляли подкрепления в те места, где усиливался натиск противника, отзывали назад вымотанных в сражении солдат, посылая на смену им свежие резервы. Наконец, войска Октавиана, словно тяжелая боевая машина, стали теснить построения противника. Армия Брута отступала шаг за шагом, сохраняя поначалу присутствие духа. Но затем ее ряды дрогнули, и отступление приобрело стихийный характер. Они увлекли за собой вторую и третью линии, которые беспорядочно смешались под напором противника, не прекращавшего давление до тех пор, пока войска Брута не обратились в бегство» (Аппиан. «Гражданские войны», 4, 128).

Сражение близ Бонна в 69 г. н.э. между 1 легионом Германика и восставшими батавианскими когортами, иллюстрирует, как за счет превосходства в тактике и боевом духе достигалась победа над численно превосходящим противником, и ярко показывает ужасающие последствия сражения:

«[Прибыв в лагерь близ Бонна, посланец от батавианцев] заявил, что они не воюют с римлянами, на чьей стороне им часто приходилось сражаться, но теперь они устали от долгой и не принесшей никаких прибылей службы и стремятся домой, чтобы жить мирной жизнью. Если никто не возражает против этого, они могут пройти мимо, никому не причиняя вреда, но в случае если им будет оказано сопротивление, они проложат себе дорогу с помощью мечей. Легат колебался, но солдаты вынудили его начать сражение. В его распоряжении было 3 000 легионеров, несколько наспех собранных когорт белгов (кельтские племена) и отряд из необученных, но достаточно смелых крестьян. Они сразу же бросились из ворот лагеря, чтобы окружить уступавших им в численности батавианцев. Но их противники были закаленными в боях ветеранами. Выстроившись в колонны, тесно сомкнув свои ряды и обезопасив себя с фронта, тыла и флангов, они прорвали боевую линию римлян. Вскоре римляне дрогнули, откатились назад и в страхе стали искать укрытия у стен и ворот своего лагеря. Здесь они понесли огромные потери. Ров до краев был забит телами римлян, которые погибали не только от мечей и ран, но и в результате давки и ударов своих же товарищей» (Тацит. «История», 4, 20).

Батавианцы врубились в боевые порядки легионеров подобно снаряду. Римские солдаты обычно сражались один на один, используя тот хаос, который возникал в рядах врага после метания дротиков и снарядов. Наступление массивных колонн на какой-либо узкий участок вражеской боевой линии сильно действовал на нервы и производил устрашающий эффект на солдат, которые должны были принять на себя удар этой атаки, особенно в том случае, когда эти солдаты не имели достаточного боевого опыта.
Сражение близ Бонна также показало, что отступающие солдаты несли большие потери, поскольку уже не могли себя защитить. Поддавшись панике, многие римляне пали от оружия своих же товарищей среди давки и хаоса, когда они пытались добраться до ворот своего лагеря. Возможно также, что некоторые солдаты пытались отрезать дезертирам путь к отступлению.

Передышки во время сражений

Сражение, произошедшее близ Бонна, весьма показательно, но обычно первые попытки атаковать противника редко сразу же решали исход сражения. Армии или отряды противостоящих подразделений могли постепенно отступать и расходиться по ходу боя. В первом сражении при Кремоне имели место частые передышки, когда боевые линии расходились, а затем сходились вновь (Тацит. «История», 2, 41—44). Относительно сражения при Форум Галлорум Аппиан сообщает, что «когда они уставали, легионеры расходились на короткое время, чтобы восстановить силы, словно это были тренировочные упражнения, а затем вновь атаковали друг друга» (Аппиан. «Гражданские войны», 3, 68). Полибий подтверждает, что такие перерывы были традиционны, когда отмечает, что сражение при Каннах было необычным, поскольку после того как противники сошлись для битвы, они уже не выходили из боя. Только во время таких передышек на смену уставшим могли прийти новые бойцы. Это же время солдаты использовали для того, чтобы перекусить или утолить жажду.

Цезарь отмечает, насколько близко могли располагаться во время таких передышек противоборствующие боевые линии. Его легионеры располагались настолько близко от гельветов во время перерыва, что даже не успели бросить в них свои «пилумы» (максимальная дальность броска которых составляет 30 метров), когда последовала внезапная атака кельтов (Цезарь. «Галльская война», 1, 52). Такие передышки отражались на продолжительности сражений, которые могли длиться от трех-четырех часов (средняя продолжительность для небольших римских армий позднего периода по Вегецию) до целого дня. Иногда сражения возобновлялись на следующий день или продолжались даже ночью (например, второе сражение у Кремоны). И наоборот, такие небольшие сражения, как битва между легионерами и батавианцами у Бонна в 69 г. н.э., длились всего несколько минут.

После боя

Римские командиры хорошо понимали, каким стимулом является для легионеров захват добычи. Обращаясь к солдатам с речью перед боем, они, помимо обычных упоминаний о прежних победах и правоте их дела, не забывали сказать и о тех богатствах, которые их ждут в случае победы. Цицерон полагал, что главным мотивом для легионеров Марка Антония была перспектива обогащения. Корбуло и Эмилий Паулин придавали большое значение перспективе получения трофеев, если легионы добивались успехов в сражении (Тацит. «Анналы», 13, 39; 14, 36). Разграбление лагеря противника и обирание убитых были первыми действиями после победы в сражении или во время передышки (Тацит упоминает случай, когда Юлий Мансуэт был по ошибке убит и обобран своим собственным сыном во второй битве при Кремоне; Тацит. «История», 3,25).

Затем победители могли собрать в кучу оружие, захваченное у противника. Иногда трупы врагов, погибших во время сражения, могли использоваться для «украшения» таких трофеев. Так случилось после победы войск Цезаря над Помпеем за пределами Мунда:

«Щиты и копья, захваченные у противника, служили частоколом, а трупы были сложены в виде бруствера. На вершине на наконечники мечей были водружены человеческие головы» (Цезарь. «Испанская война», 32).

Во время или после сражения раненые солдаты могли получить медицинскую помощь от медиков (хирургов или санитаров), но при том уровне медицины шансов на выживание у раненых было немного. Те солдаты, которые выжили после ранения, но не могли продолжать дальнейшую службу, могли получить «миссио каусариа» — медицинскую демобилизацию. Это означало, что солдат мог получить те же привилегии, что и ветеран, получивший «хонеста миссио» (почетную демобилизацию), т.е. высший официальный статус, освобождавший от налогов и гражданских обязанностей.

Римские, а иногда и вражеские потери могли специально фиксироваться. Потери римлян и иудеев во время Иудейской войны, которые приводятся Иосифом Флавием, могли быть взяты из официальных римских источников. Погибшие римляне должны были быть захоронены. Оставить римских солдат без погребения считалось позором. Пленных, захваченных во время сражения, могли убить или искалечить, но чаще их продавали в качестве рабов. Экономика Римской империи основывалась на рабстве, и полувоенные рабы и грабители—«ликсэ», всегда сопровождали армию (Feig Vishnia, 2002). Остальных пленников могли сохранить для триумфальных процессий и казнить в Риме.

Вегеций и Иосиф Флавий объясняют причины римских побед:

«Тот, кто желает мира, пусть готовится к войне. Тот, кто хочет победить, пусть усердно обучает солдат. Тот, кто стремится к благополучному исходу битвы, пусть не сражается наудачу, а использует стратегию. Никто не смеет мешать или препятствовать воину, который понимает, что будет побеждать, если будет сражаться» (Вегеций. «О военном деле»).

«Не удивительно, что эта обширная империя досталась им в качестве награды за доблесть, а не как подарок судьбы» (Иосиф Флавий. «Иудейская война», 3, 72).

 

Рис. 1 Контуберниум на марше, после 14 г. н.э.

 

На иллюстрации изображен отряд из восьми легионеров, выстроенных в походном порядке. На них надеты «пенулы» — тяжелые плащи легионеров. Изогнутые прямоугольные и овальные щиты обтянуты кожей. Щиты переносились с помощью специальной системы подвески (1), реконструированной Маркусом Юнкельманом и успешно опробованной им на практике. Тем не менее, эта система остается гипотетической (Junkelmann, 1986, pp. 176—179). Шлемы этих легионеров представляют собой смесь из типов «Монтефортино», «Кулус» и «Галльский имперский» и подвешены на груди способом, известным благодаря скульптуре и барельефам.

Остальное имущество, состоящее из кожаной сумки и сетки (для личного имущества и провизии), горшка, миски и бутылки для воды, подвешено за спиной на жерди. Палатка и тяжелое снаряжение (топор, кирка, лопата, резак для торфа) — перевозилось на мулах (см. на заднем плане). Во время кампании солдаты могли переносить все, за исключением таких тяжелых предметов, как жернова для ручной мельницы. Военачальник Марий прославился тем, что уменьшал количество багажа, заставляя легионеров переносить все свое снаряжение на себе. Его легионеров так и окрестили — «мулами Мария». В роли погонщиков мулов выступали военные рабы.

 

Рис. 2 Походный лагерь, I в. н.э.

 

Походные лагеря являлись основой римской военной практики, поскольку во время похода они каждую ночь давали войскам возможность отдохнуть в безопасности, а также служили хорошей позицией, на которую можно было отступить, в случае если битва складывалась неудачно. Полководец Корбуло утверждал, что на самом деле войны были выиграны римлянами с помощью кирки—«долобры», а навыки в возведении полевого лагеря помогали совершенствовать способы осады крепостей противника, в чем римляне очень преуспели.

На иллюстрации показаны водонепроницаемые палатки из козлиных шкур, которые видны позади ограждения. Обычно палатки располагали гораздо дальше, вне досягаемости для дротиков и снарядов противника. Каждый контуберниум, состоящий из восьми легионеров, занимал одну палатку, центурион занимал отдельную большую палатку, перед которой устанавливалось знамя центурии. Остается неясным, располагались ли «сигнифер» и «опцион» в отдельных палатках. Большинство легионеров привлекались к работам по расчистке рвов или изготовлению массивных заграждений («трибули»). Само заграждение обкладывалось дерном. На туниках рабочих видно, как один край ткани завязывался над плечом. В жаркую погоду этот узел можно было развязать, и тогда туника держалась только на одном плече. Легионеры в полном вооружении охраняют лагерь, и в любое время на караульной службе было задействовано, по крайней мере, 20% солдат. Если же поблизости находился противник, на карауле могло находиться до 50% личного состава. В центре каждой стены имелись ворота, которые охранялись особенно тщательно. От ворот шли две главные пересекающиеся в центре улицы, по которым можно было добраться до штаб-квартиры, рынка и плаца.

 

Рис. 3 Боевые техники легионеров.

 

1. Тяжеловооруженный легионер первой половины I в. н.э. Он бросает «пилум», прежде чем атаковать противника с мечом. Легионеры рассчитывали, что бросок «пилума» вызовет замешательство в рядах противника и сделает стремительную атаку с мечами более эффективной. Каждый легионер при этом выбирал себе одного противника, которого старался поразить мечом (см. иллюстрацию F).

2 и 3. Два варианта техник, используемых «экспедити» — легионерами, сражавшимися без доспехов. №2 показывает легковооруженного легионера. Его овальный щит более маневренен по сравнению с обычным «скутумом», а легкий дротик дает возможность сражаться впереди боевой линии или бросать дротики поверх голов своих товарищей (как это изображено на рельефе Майнцской принципии). В тех сражениях, где происходили перестрелки дротиками, такие легионеры играли решающую роль.

3. Здесь показан легионер, идущий в наступление без доспехов. Цезарь, Тацит и Дио Кассий сообщают, что тяжеловооруженные пехотинцы могли снимать доспехи, чтобы увеличить свою скорость и маневренность в бою.

4. На этой иллюстрации показан легионер Августа, который пригнулся к земле. На распространенности такой боевой стойки настаивает Конолли (Conolly, 1991). Он утверждает, что это была стандартная боевая позиция. Однако Голдсуорти считает такое положение непрактичным, поскольку оно ослабляет защиту с помощью щита, сильно нагружает левую руку и открывает спину и плечи (Goldsworty, 1996, р. 173). Следует признать, что легионер, желавший закрыться от противника, вооруженного рубящим мечом, мог использовать такую позу.

 

Рис. 4 Передняя центурия в бою, I в. н.э.

 

На этой иллюстрации мы видим центурию «приор» (переднюю), выстроенную в четыре ряда по 20 легионеров в каждом. Центурион, которого можно узнать по гребню на шлеме, стоит в передней шеренге крайним справа (1). «Сигнифер» (знаменосец) (2) находится в центре построения, чтобы не допустить его гибели в первом же столкновении и предотвратить попадание знамени в руки врагов, хотя обычно знаменосцы шли в бой в первом ряду. На этом рисунке не показана центурия «постериор» (задняя), которая выстраивалась позади, готовясь к броску своих дротиков поверх голов солдат передней центурии. Дистанция между центуриями могла заполняться легковооруженными солдатами, которые должны были со всех сторон забросать противника дротиками, если тот попытается прорваться в бреши в боевой линии.

На иллюстрации показано традиционное построение легионеров. Приблизившись к противнику на дистанцию броска, передние ряды метали свои утяжеленные «пилумы» и, обнажив мечи, бросались в атаку. Знаменосец отходил в центр третьей шеренги и находился здесь с остатками центурии. Позади центурии находятся «опцион» (заместитель центуриона (3), «корницен» (горнист (4) и «тессерариус» (офицер, отвечающий за караульную службу (5). С помощью своих длинных посохов «опцион» и «тессерариус» загоняли легионеров обратно в строй, предотвращая попытки солдат задних рядов покинуть поле боя. После первого наступления «корницен» также отходил в задние ряды, так как осуществлял важную функцию передачи команд, полученных «сигнифером» от горнистов командующего. В бою солдаты могли не слышать команды, поданные с помощью горна, и тогда следовали за знаменосцем.

Источник:

Кован Р. Римские легионеры, 58 г. до н.э. — 69 г. н.э. «Астрель». Москва, 2005.
Перевод: Н. А. Феногенов.