Смерть Сципиона и Ганнибала (Ковалев С. И.)

Конец политической карьеры Сципиона и его смерть

В 187 г., вскоре после триумфального возвращения братьев Сципионов с Востока (Люций даже получил прозвание «Азиатского»), два народных трибуна внесли в сенат предложение, чтобы Сципионы отчитались в тех суммах, которые они получили от Антиоха. Публий принес документы и вместо отчета разорвал их в клочки на глазах у сенаторов. На этом дело временно прекратилось, но в городе пошли разговоры о том, что сотчетностью дело обстоит неблагополучно. В конце 185 г. или в начале 184 г. другой трибун потребовал отчета, теперь уже не в сенате, а в народном собрании. Тогда Публий обратился к собранию и заявил, что сегодня годовщина того дня, когда он разбил Ганнибала в Африке н дал римлянам свободу, поэтому он призывает народ пойти вместе с ним на Капитолий и возблагодарить богов. Увлеченная этими словами толпа действительно пошла за Сципионом, оставив обвинителя в полном одиночестве на форуме.

Однако на этот раз демагогия не помогла Сципионам. Дело пошло законным порядком, и на одном из следующих собраний Люций был присужден к уплате крупного штрафа. Так как он отказался платить, то ему грозила тюрьма, от которой его спасла только интерцессня одного из народных трибунов, Тиберия Семпрония Гракха, отца будущих реформаторов Тиберия и Гая. Оскорбленный до глубины души Публий уехал в свое имение в Кампании, где и умер, по-видимому, в 183 г., завещав не хоронить его в Риме.

Таково в общих чертах загадочное «дело Сципионов». Восстановить его более точно не представляется возможным из-за противоречий в источниках. Совершенно очевидно, что подоплека всего дела — чисто политическая. Вопрос о персональной виновности обоих братьев в утайке денег и подкупе играет здесь второстепенную роль. Вообще при римской системе, когда полководцы почти бесконтрольно распоряжались военной добычей, найти юридические основания для обвинения было крайне трудно. Обвинители на это и не рассчитывали. Их целью было нанести окончательный удар уже пошатнувшемуся положению Сципионов. Объектом для этого был избран, конечно, не сам Публий, популярность которого была еще очень велика, а Люций, единственной заслугой которого являлось то, что он был «братом своего брата». И удар, как мы видели, был хорошо рассчитан.

О пошатнувшемся положении Сципиона говорит тот факт, что победителю Ганнибала не удалось спасти своего брата от обвинения. Где же лежали корни той оппозиции против сципионовской группы, которая привела ее к поражению? Прежде всего в совершенно исключительном положении самого Сципиона и его окружения. Достаточно сказать, что в течение 10 лет после битвы при Заме представители рода Корнелиев 7 раз занимали консульскую должность. Другие высшие магистраты этого периода если и не принадлежали непосредственно к Корнелиям, то были тесно с ними связаны. Обе крупные войны на Востоке также были выиграны представителями сципионовской группы. Все это дает основание говорить о фактической диктатуре той части нобилитета, которая была связана со Сципионом. Такая диктатура в конце концов должна была вызвать оппозицию другой части нобилитета и противодействие демократии. Вождь антисципионовской оппозиции Марк Порций Катон еще в 191 и 190 гг. выступал с обвинениями против некоторых представителей сципионовской группировки. Но тогда время для генеральной атаки еще не настало: опасность на Востоке еще не была устранена, и в услугах Сципиона еще нуждались. После 189 г. обстановка изменилась. Теперь можно было покончить с системой бесконтрольного господства маленькой группы знати, вызванного военной обстановкой, и перейти к более нормальному управлению.

Однако антисципионовская оппозиция выросла не только из необходимости положить конец неконституционной системе диктатур, она коренилась в более глубоких подосновах римской жизни. Сципион являлся представителем римского нобилитета. Часть и даже большая часть его могла оказаться в оппозиции Сципиону. Но это была оппозиция не против сципионовской программы внешней политики, а против его личного положения. Что же касается программы, то здесь мы не видим никаких существенных расхождений между ним и римским нобилитетом в целом — ведь в течение почти 20 лет сенат одобрял его политику. Зато такие расхождения существовали между Сципионом и новой римской демократией.

Это особенно ясно выступает во внешней политике. Все три мирных договора, продиктованные Сципионом, — с Ганнибалом, Филиппом и Антиохом — поражают своей относительной умеренностью. Эта умеренность была в духе значительной части нобилитета, опиравшегося главным образом на свои земельные владения в Италии, на толпы своих клиентов, ведущего чисто натуральное хозяйство и поэтому сравнительно мало заинтересованного в захватнической политике и превращении завоеванных государств в провинции. Сторонниками этого являлись другие круги: крепкие землевладельцы типа Катона, связанные с рынком и широко применявшие рабский труд, откупщики на логов и пошлин, крупные торговцы, зарождающийся люмпен-пролетариат и другие элементы новой демократии. Недаром Катон выступал страстным противником либеральной внешней политики Сципиона, недаром он в течение многих лет неустанно повторял, что Карфаген нужно разрушить, и добился в конце концов своей цели.

Конечно, сам Катон отнюдь не был демократом. Ярый консерватор, хранитель «истинно римских» начал, враг греческого просвещения, он вовсе не склонен был выступать против существующей системы сенатского управления. Если бы Катон дожил до времен Гракхов, он, конечно, был бы на стороне сената, а не в лагере реформаторов. Но в первой половине II в. экономическое положение Катона как представителя нового рабовладения толкало его в оппозицию к внешней политике Сципиона, которая являлась политикой правящей части нобилитета. Вот почему вокруг Катона сомкнулись довольно широкие слои новой демократии, которая вместе с частью нобилитета и положила конец политической карьере Сципиона Африканского.

Смерть Ганнибала

По-видимому, в том же 183 г., в котором окончил свои дни Сципион в добровольном изгнании, погиб и Ганнибал.¹ После мира римлян с Антиохом он уехал на Крит, а затем к вифинскому царю Прусию. Вифиния была старым врагом Пергама, и поэтому Прусий с восторгом встретил Ганнибала. Карфагенский изгнанник стал военным советником и полководцем Прусия и одержал ряд побед над Пергамом. Говорят, что он уговаривал своего нового покровителя объявить войну также и Риму. В 184 г. римляне добились заключения мира между Прусием и Эвменом. Вскоре после этого в Вифинию приехал Фламинин в качестве римского посла и намекнул Прусию, что Ганнибала нужно устранить. Однажды дом, в котором жил Ганнибал, был окружен со всех сторон вооруженными людьми. Он понял, что это значит, и принял яд, который постоянно носил с собой.

Вся жизнь Ганнибала, начиная с первой детской клятвы и кончая последним вздохом в далекой Вифинии, была пронизана одним чувством и одной мыслью. Чувство это — ненависть к Риму, мысль — борьба с Римом. Но, подобно тому, как герои античной трагедии были обречены на гибель в неравной борьбе с судьбой, так и Ганнибалу суждено было пасть в безнадежной борьбе с исторической необходимостью. Он был побежден в Италии, не испытав ни одного поражения. Враги не дали ему оздоровить свое государство. Его грандиозный план объединить все антиримские силы разбился о противоречия между эллинистическими монархиями, об ограниченность и мелкую зависть восточных политиканов. И он изнемог в борьбе. Один человек, как бы он ни был гениален, не может идти против хода истории, не может изменить ее тяжелой поступи. Ганнибал взялся за дело, заранее обреченное на гибель. Объединение рабовладельческой системы Средиземноморья и поднятие ее на последний, высший этап развития являлись исторической необходимостью. Но эту великую задачу могла выполнить только объединенная Италия, т. е. в конечном счете Рим, ибо никакое другое государство древнего мира не находилось в более благоприятных для этого условиях. Дерзкий гений Ганнибала хотел принудить историю мира пойти иным путем, поставив во главе завершающего этапа развития древности Карфаген. Это был бы действительно абсолютно иной вариант всемирной истории. Но для создания этого варианта у Карфагена не было достаточных сил, поэтому победил другой путь — греко-римский, т. е. европейский, а тот, кто с напряжением всех сил боролся против него, погиб, не оставив после себя ничего, кроме славной памяти в тысячелетиях.

Примечания:

[1] По странному совпадению в 183 г. ушел из жизни и третий крупный деятель эпохи — стратег ахейского союза Филопемен. Больной 70-летний старик попал в руки мессенцев и был убит.

Источник:

Ковалев С. И. История Рима. Курс лекций. Санкт-Петербург, 2003.