Оборонительная система Римской империи при Диоклетиане: Восточная граница (Van Bercham D.)Наши источники Ученый мир с вполне понятным интересом воспринял выход в свет двух больших томов, в которых отец Пуадбар при помощи многочисленных коллег (среди них прежде всего следует упомянуть отца Мутерда) приводит результаты своего двадцатилетнего исследования сирийской пустыни, осуществлявшегося как с воздуха, так и на земле1. В каждом из данных томов содержится атлас рисунков, дающих ценный материал, добытый в период исключительно благоприятный для проведения археологических исследований. Какую пользу может извлечь из этого история, мы покажем на следующих страницах. Систематическое использование аэрофотосъемки, сочетавшееся с исследованиями на земле, выявило следы построек, совершенно неизвестных до сего дня. В результате разнообразных исследований на карту оказались нанесены целые архитектурные ансамбли. Кроме того, надо иметь в виду и то, что сведения, касающиеся климата, также гидрография, условия жизни описанных регионов имеют не меньшую ценность для понимания прошлого. Однако использование подобного рода материалов выявило два изъяна, причем бравый летчик-археолог, которому мы ими «обязаны», несет за них лишь частичную ответственность. Прежде всего это недостаточная классификация памятников в хронологическом отношении. За период римского господства, длившегося ровно семь веков (64 г. до н. э. — 636 г. н.э.), линия границы и система обороны менялись неоднократно. Производить съемку всех руин, еще различимых на поверхности земли, означало подвергать себя риску дать в высшей степени перегруженную и искаженную картину лимеса (limes). В самом деле, надо иметь в виду, что памятники, описанные отцом Пуадбаром, вполне способны относиться не только к римской или византийской эпохам. Некоторые из них, возможно, принадлежат к предшествующему периоду или вообще имеют позднее происхождение2. Отдадим также себе отчет и в том, что в отсутствие текстов или надписей, дающих определенные хронологические ориентиры, мы не всегда можем легко датировать подчас сильно поврежденные сооружения, техника постройки которых наводит на мысль о местных традициях, общих для всех эпох. С другой стороны, желательно было бы иметь и более точное определение характера и вероятного назначения зданий, обнаруженных отцом Пуадбаром во время его путешествий, поскольку среди них есть такие, которые либо не принадлежали к лимссу в собственном смысле слова, либо не обязательно использовались для военных нужд. То же самое касается и организации дорог: в стране, которую само географическое положение предопределило для торговых перевозок, дороги существовали во все периоды древней истории. Военное значение, которое они представляли, побуждало власти к тому, чтобы улучшить их и расширить их сеть. Таким образом, могло происходить частичное и временное совпадение между дорожной системой и системой обороны границы. Впрочем, мы не вправе причислять к этой последней те элементы, которые обязательно и постоянно сопутствуют дорогам: колодцы, трактиры или ханы, построенные через равные интервалы, загоны для скота, а в известных случаях и посты наблюдения, дозорные башни, укрепленные убежища и т. д.3 Равным образом мы не можем отнести сюда стены городов, сельских населенных пунктов или частных построек. Это касается также и вех лимеса. Правда, сказанное отнюдь не относится к Пальмире, укрепления которой были включены в «линию», обустроенную при Диоклетиане4. Но в глубине провинции многие города укреплялись, чтобы защититься от нападений местных грабителей, набегов кочевников, а также вообще от вторжений противника. Подобный феномен, начиная с III в., имел место и в остальных частях Империи, где повсеместная угроза безопасности заставляла города укрываться за тесным кольцом крепостных стен, получая на это одобрение или даже финансовую поддержку императоров5. По примеру городов богатые землевладельцы и монастыри обносили стенами и башнями свои владения, которые защищались состоявшими на их службе отрядами6. Чрезмерно широкое толкование понятия limes мало-помалу подводит нас к тому, чтобы включить в него даже стены Рима и Византия. Однако большая часть подобных сооружений, хотя они и были «военными», к лимесу не относятся. С данной позиции труд отца Пуадбара «Лимес Халкиды» (Limes de Chalcis), опубликованный совместно с отцом Мутердом, вызывает особенно сильное недоумение. Посвященный римской Верхней Сирии, т. е. той части сирийской территории, которая является наиболее удаленой от границы, этот труд дает нам не столько картину связанной системы обороны, центр или звено которой образовывала Халкида, сколько рисует обширную сеть дорог и некоторое количество строений, возведенных в различные эпохи и отвечавших разнообразным потребностям провинциальной жизни. Поэтому мы совершенно не представляем, что обозначало выражение ??????? ????????, вышедшее из-под пера Малалы, единственного, кто его употребляет. Если очевидно, что стратегическая важность Халкиды бросается в глаза, то ничто, в свою очередь, не говорит о том, что могло быть лимесом, которому она дала свое имя, ни с географической и административной точек зрения, ни с точки зрения ее иерархических или хронологических связей с другими известными лимесами восточной границы7. Наша критика, уточним это, направлена не столько против метода исследования отца Пуадбара, сколько против тех теорий, которые возводятся на основании достигнутых им результатов. Изучение лимеса, задуманное как изучение организации обороны границ, не может быть сведено к одним лишь археологическим находкам. Оно должно равным образом учитывать все данные, касающиеся войск, занимавших укрепления, и восстанавливать структуру командования, поскольку только сопоставление наличных военных сил и фортификационных сооружений, поочередно создававшихся, перестраивавшихся или забрасывавшихся, позволит нам выявить принципы, управлявшие этой системой. Информация, которую мы в состоянии извлечь из текстов, к сожалению, не столь многочислена и не столь точна, как того хотелось бы8. Также и продолжительность периода, в рамках которого распределяются наши источники, не всегда позволяет нам комбинировать их между собой, чтобы получить полную картину обороны лимеса. Только три основных историка восточных войн имеют честь быть свидетелями событий, о которых они рассказывают. Это — Иосиф Флавий, Аммиан Марцеллин и Прокопий Кесарийский, следующие друг за другом с интервалами в два или три века. В подобном затруднительном положении надписи не оказывают нам той помощи, которую мы могли бы от них ожидать. В то время как в других провинциях они позволили составить более или менее полный план размещения военных сил, на Востоке скудость эпиграфического материала привела к неудовлетворительному результату. Надписи здесь редки, а их толкование рисковано. Какую пользу, например, можно извлечь из эпитафии? Служил ли солдат, имя и подразделение которого она нам сообщает, вместе со своей частью на месте находки? Оказался ли он тут случайно во время военной экспедиции или по личным мотивам? Подобные документы полезны, когда они прибавляют свои указания к другим свидетельствам. Но взятые в отдельности они не говорят практически ни о чем. Осмотр построек, имеющих отношение к воинским силам, размещавшимся в восточных провинциях, показывает, что если мы в целом знаем названия легионов, а также где находились и в какой последовательности менялись их лагеря, то нам совершенно ничего не известно о вспомогательных подразделениях, исключая период, отраженный в главах с XXXII по XXXVIII Notitia dignitatum in partibus Orientis. Notitia dignitatum — документ в своем роде уникальный, дающий нам, кроме всего прочего, детальное описание сил, составлявших армию обеих частей Империи, структуры командования воинских частей и указания на места их расположения, по крайней мере, в том случае, когда речь идет о подразделениях, чьей основной задачей была оборона определенного участка границы. Текст не имеет общей единой датировки. Он обнаруживает следы последовательно вносившихся в него исправлений, направленных на то, чтобы привести этот текст в соответствие с находившейся в постоянном изменении военной организацией. Для решения вопроса о датировке данного документа некоторые ученые стараются выявить в его тексте хронологические ориентиры, которые позволили бы определить, в какой точно отрезок времени он приобрел свою окончательную форму. Другой способ датировки заключается в том, что исследователи, учитывая все исправления и добавления, привнесенные в первоначальный текст документа, пытаются определить период, в который, за небольшими исключениями, описанная военнная организация соответствует данным, извлеченным из других источников. Первый метод позволил Бьюри прийти к выводу, что Notitia была составлена немногим позднее 425 г.9 Опираясь на второй метод, Лот полагал, что сочинение в основном создавалось в последнюю четверть IV в.10, а по мнению Полашека — в 390-395 гг.11 Приверженцы обоих направлений в датировке не приминули отметить большое количество аномалий, которые содержит Notitia, к какому бы времени ее не относили. Это — лакуны, анахронизмы, а также явные ошибки, вменяемые в вину компиляторам или переписчикам. Подобный документ неясного происхождения, конечно же, внушает вполне понятное недоверие. Тем не менее при всех своих недостатках только Notitia дает нам целостное представление о системе обороны лимеса. Не принимая пока во внимание вопрос о ее композиции, заметим, что было бы слишком смело считать анахронизмами обнаруженные расхождения в способе защиты основных границ. Обширность Империи, а также деление ее на разнородные части исключали проведение немедленного и всеобъемлющего реформирования армии: в некоторых районах старая организация могла сохраниться, в то время как в других она уже подверглась обновлению. Таким образом, Notitia рисует нам несвязанную картину, в которой, наслаиваясь друг на друга, отражены последовательные периоды существования военной организации. Важно разделить их и расположить в хронологическом порядке, для того чтобы проследить за эволюцией армии. Поэтому при изучении данного документа мы находимся в ситуации сопоставимой с той, в которой мы оказались бы если бы исследовали археологические материалы. Именно соединение двух подобных источников даст нам возможность выделить основные черты той организации, которой мы сможем с полным правом дать имя Диоклетиана. Данные Notitia Согласно данным Notitia dignitatum, диоцез Восток включал в себя пятнадцать провинций. Египет и Ливия, входившие в его состав со времен Диоклетиана и в течение большей части IV в., были отделены от него в соответствии с решением Феодосия. Воинские силы, отвечавшие за оборону границы, были разделены на шесть армий, находившихся под командованием дуксов. Это были, если двигаться от Красного моря в направлении Тигра, дукс Палестины, дукс Аравии, дукс Финикии, дукс Сирии, дукс Осдроены и дукс Месопотамии. Далее мы увидим, что эти военные посты совпадают с провинциальными ведомствами в приграничных районах, либо уже существовавшими при Диоклетиане, либо им созданными. Действительно, именно в его правление южные округа прежней провинции Аравия были вновь присоединены к провинции Палестина12. Дукс, командовавший областью Пальмиры, назывался еще дуксом Финикии. Следовательно, его должность существовала прежде предположительного создания провинции Аравия Августа Ливанская (Arabia Augusta Libanensis) или более позднего возникновения провинции Финикия Ливанская (Phoenice Libanensis)13. Власть дукса Сирии распространялась на весь правый берег Евфрата. Однако при Константине или Констанции II провинция Сирия будет выделена из его владений, чтобы быть приобразованной в провинцию Августа Евфратская (Augusta Euphratensis)14. Сомнение возникает только относительно Осдроены, о существовании которой не сказано в списке епископов Никейского Синода. Возможно, что, разместив в Месопотамии гарнизон вдвое более многочисленный, чем в соседних провинциях15, Диоклетиан счел нужным передать командование в руки двум военачальникам, не посягнув при этом на целостность провинции. Впрочем, кажется более вероятным, что урегулировав здесь, как и в других местах, деятельность гражданской и военной администраций, он разделил Месопотамию и восстановил прежнюю Осдроену, причем это деление не оказало немедленного воздействия на церковную организацию. Войска, находящиеся в подчинении у каждого из дуксов, распределяются в Notitia в порядке возрастания их достоинства либо значимости. Вначале названы всадники (equites), подразделяющиеся на промотов (promoti), скутариев (scutarii), лучников (sagittarii) или мавров (Mauri), далматов (Dalmatae) и сарацинов (Saraceni). Только вторая часть наименования подразделения позволяет нам определить, к какому разряду оно относится (Illyricani или к indigenае). В каждом дукате насчитывалось от восьми до двенадцати эскадронов equites. Затем перечисляются легионы, по два на дукат, за исключением Палестины, в которой находился только один. Алы и когорты, количество которых весьма различно, завершают список военных частей. Их перечню странным образом предшествует фраза et quae de minore laterculo emittuntur [«и которые не были внесены в меньший список должностей»], объяснить которую мы попытаемся позже. Каждая глава начинается с виньетки, на которой схематично представлены те укрепления, которые занимали equites и легионы, за исключением вспомогательных подразделений. Глава заканчивается перечнем состава канцелярии (officium) дукса. Состав officium является одинаковым для всех дукатов Востока. За наименованиями подразделений в Notitia идут названия местностей, в которых они были расквартированы. На первый взгляд это дает прекрасную возможность для быстрого составления карты размещения пограничных частей. Но в действительности мы сталкиваемся здесь с главной трудностью подобной работы: речь идет о том, чтобы идентифицировать и обозначить современными географическими названиями те пункты, которые указаны в античном документе. Причины, препятствующие тому, многочисленны. Перевод семитских названий на латинский язык дает столько же места для произвольных толкований и вариаций, сколько и транскрибирование их на французский, причем путаница усугубляется всеми теми ошибками, которые были допущены западными переписчиками Notitia. Кроме того, надо иметь в виду, что в древности, как и в наши дни, различные местности могли носить одно и то же имя, и, наоборот, одно и то же место было способно носить два названия: первое семитское и второе греко-римское. (К счастью, в Notitia чаще всего засвидетельствованы более долговечные семитские названия16.) В свою очередь, следует учитывать и то обстоятельство, что с древних времен и до наших дней — из-за арабского завоевания и других исторических потрясений — многие места сменили свои названия, и из памяти жителей страны стерлись их античные наименования. Впрочем, положение отчасти спасает то, что мы располагаем другими источниками, отражающими топонимику римских провинций на Востоке и позволяющими нам уточнить многое из того, что содержится в Notitia. Прежде всего это — «География» Птолемея, Итинерарий Антонина, Певтингерова таблица, Космография Равенната, а также списки епископов соборов. К таким в полном смысле слова географическим документам добавляются сведения, разбросанные в произведениях греческих и латинских авторов, и, наконец, случайные, но нередко решающие свидетельства надписей. Труд, предпринятый и издателями Notitia, и востоковедами, позволил определить большую часть стоянок легионов. На Востоке, что отмечается уже Тацитом (Ann., XIII, 35; ср.: Cass. Dio, LXXVIII, 3, 4), легионы не располагались, как в других местах, в изолированных лагерях, а стояли в городах. По этой же причине в большинстве случаев могут быть идентифицированы и стоянки equites. Напротив, стоянки ал и когорт остаются нам почти всегда неизвестны. Исключение здесь составляет единственный привилегированный участок, окаймляющий военную дорогу Диоклетиана (Strata Diocletiana). С изучения данного района мы и должны начать, если только хотим понять, каким образом были размещены войска вдоль границы. Strata Diocletiana Именно благодаря милевым камням нам известно само название и путь, по которому проходила Strata Diocletiana. Некоторые из них были обнаружены на северо-востоке от Пальмиры, на участке Пальмира-Арак (древн. Aracha)17. От Пальмиры до Евфрата Strata тождественна дороге, проходившей здесь издавна18, обозначенной на Певтингеровой таблице и соединявшей Араху, Оризу, Шолле, Ресафу и Суру. В противоположном направлении дорога Певтингеровой таблицы связывала на участке от Пальмиры до Дамаска населенные пункты, относительно идентификации которых среди ученых нет единого мнения: Гелиарамия (Каср ал-Хейр?), Незала (Карйатейн), Данаба (Мехин), Сехера (Кара), Казама (Набк?) и т.д.19 Однако не вызывает никакого сомнения тот факт, что эта дорога шла на север от Джебал Равака и кратчайшим путем вела от Пальмиры к обжитым районам, находившимся на западе. Тут, разумеется, речь не идет о том же самом маршруте, по которому проходила и Strata и который благодаря большому количеству милевых камней, датируемых эпохой Тетрархии, можно проследить этап за этапом по южному склону Джебал Равака вплоть до Хан абу Шамата, лежащего недалеко от Дмайра20. Последний милевой камень, обнаруженный Дюнаном поблизости от Саны, показывает, что Strata уходила на юг до возвышенности Бостры. Но каким путем? К этому вопросу мы еще вернемся. На пути из Пальмиры в Хан абу Шамат Strata отмечена развалинами восьми зданий одинаковой постройки, которым арабы по аналогии с их собственными строениями дали название «ханы» (khan). В основании данных зданий лежит квадрат, либо слегка вытянутый четырехугольник. Они представляют собой параллелограмм со сторонами от 40 до 50 м. Исключение составляет только Хан ал-Манкура, стороны которого равняются 90 м. Крепостные стены, имеющие толщину в среднем 3 м, везде сложены одинаковым способом. Этот способ был описан отцом Пуадбаром, следующим образом: «двойная стена из бутового камня, кладка среднего размера, с лицевой стороны камень выровнен и точно подогнан, концевая часть слегка обтесана, камень уложен тычком. Промежуточная кладка произведена с помощью известкового раствора»21. На углах, создающих стенные выступы, имеются квадратные, полуквадратные или полукруглые башни22. Лишь у Хан ал-Манкура, обладающего более крупными размерами, по сторонам имеются промежуточные башни. Внутрь крепости ведет единственная дверь, проделанная посередине одной из стен. Нет никаких сомнений, что данные ханы имеют римское происхождение. Отец Пуадбар разделил их по хронологическому принципу: «древний тип» и «диоклетиановский тип»23. Если мы правильно поняли, то критерием, по которому он различал эти два типа, был план башен. Угловые башни больших лагерей Одруха и Леджуна в Аравии имеют квадратное горизонтальное сечение со стороны стен и круглое с наружной стороны24. Однако, по Брюннову, подобные лагеря были возведены во II в.25 Другие римские форты аравийского лимеса датируемые, согласно надписям, временем Тетрархии, имеют квадратные угловые башни. Это — форты Каср Басир (CIL, III, 14, 149), Каср ал-Азрак (IGRR, III, 1339), Дайр ал-Кахф26. Такое различие навело отца Пуадбара на мысль о том, что укрепления дороги Пальмира-Дамаск к югу от Джебал Равака относятся к двум различным эпохам: основные строения восходят ко II в.; Диоклетиан же и его соправители лишь пополнили число фортов, когда восстанавливали дорогу. Позволим себе усомниться в том, что форма башен, если учитывается только она, является достаточным критерием оценки. Во все эпохи одновременно возводились как круглые, так и квадратные башни. Подобные формы отвечали техническим требованиям или же попросту зависели от различных материальных или финансовых возможностей. Промежуточный тип встречался не менее часто. Например, мы обнаруживаем, что большая часть укреплений паннонского лимеса, выстроенных при Диоклетиане, относится к данному типу27. Гораздо лучше, чем этот архитектурный элемент, может указать на время постройки здания его план и общий вид. С данной точки зрения, ханы сирийской пустыни демонстрируют несомненное родство не только с фортами (castella) аравийского лимеса, упомянутыми выше, но и с большей частью фортов, возведенных в эпоху Тетрархии в Египте, Северной Африке, на Дунае и Рейне28. Кажется вероятным, что Strata Diocletiana со всей своей системой фортов была детищем императора, чье имя она носит. Южнее Джебал Равака она дублировала более ранние дороги, идущие на север от этой гряды. Создание Strata представляется естественным следствием включения в состав Империи территории Пальмиры после победы, одержанной Аврелианом над Зенобией. В самом деле, Аммиан Марцеллин сообщает нам, что Диоклетиан провел новый лимес по территориям, недавно присоединенным, «когда в самих пределах варваров он обустроил внутренние границы, чтобы персы не бродили по Сирии» (cum in ipsis barbarorum confiniis interiores limites ordinaret, ne vagarentur per Syriam Persae) (XXIII, 5, 1 sqq.). Ханы, окаймляющие дорогу, являются малыми укреплениями «линии», к которой принадлежали Цирцезий и Пальмира. Окруженные стенами и башнями они занимали господствующие позиции29. Такая гипотеза не исключает того, что еще до Диоклетиана на данном участке пути могло существовать несколько римских постов. Надпись, найденная в ал-Басири, свидетельствует, что в период Ранней Империи здесь находилась Шестая Испанская когорта (Cohors VI Hispanorum)30. Мы могли бы объяснить необычный план форта из Басири и исключительные размеры форта из Манкура следующим образом: оба они расположены на выходе из двух главных ущелий Джебал Равака, где и сегодня проходят пути, связывающие равнину Хомса с оазисами пустыни. Те же самые милевые камни, позволившие нам обнаружить Strata Diocletiana, если надпись на них не повреждена, вместе с количеством миль сообщают нам и название пунктов, между которыми данные мили были сосчитаны. Поэтому мы в состоянии определить античные названия некоторых фортов (castella)31:
В последнем названии видят воспоминание о деятельности, а может быть, и о пребывании здесь великого императора.32 Остается только установить, как проходила Strata по ту сторону Хан абу Шамата. Дюнан, обнаруживший ее милевой камень возле Саны, думал, что маршрут Strata был достаточно сложным и пролегал через Немару, в которой оставили надписи солдаты Третьего Киренаикского легиона, далее шел через Каср ал-Абйад, Джебал Сейс, где были обнаружены римские постройки, и заканчивался не в Шамате, а в Манкуре. По утверждению Дюнана, именно из Манкуры (Vallum Albae) отсчитываются 94 мили, о которых говориться на камне из Саны. Предложенный маршрут вызывает одно существенное возражение: если бы Strata Diocletiana на самом деле проходила подобным образом, то она должна была бы насчитывать несколько ответвлений, поскольку начиная с Манкуры вела бы с одной стороны к Джебал Сейсу, а с другой — к Ханат-Трабу. Тем не менее название «римские дороги» использовалось лишь в отношении непрерывных путей. Нам не известна дорога, которая разделялась бы, не говоря уже о том, чтобы одно из ее ответвлений носило иное название. Дюнан посчитал, что текст некоторой части милевых камней содержит аргумент, подтверждающий правоту его гипотезы. Впрочем, мы не стали бы опираться на подобное доказательство. На камнях действительно имеется надпись ISTRATA или ISTRA DIOCL, которую, по мнению Дюнана, следовало бы прочесть следующим образом: Prima (Первая) Strata Diocletiana. Такое чтение заставляет предположить, что должна была существовать и вторая (Secunda или Altera) Strata Diocletiana. Между тем ясно, что данное предположение несостоятельно, поскольку римские дороги нумерации не имели. Даже если бы дело обстояло иначе, то латинская орфография, законам которой подчиняется и эпиграфика, потребовала бы, чтобы порядковое числительное стояло после, а не перед словом strata. Единственное приемлемое объяснение варианта Istrata вместо Strata, как прекрасно доказал отец Мутерд33, — это изменения фонетического характера. Данный феномен очень распространен как в греческом, так и в латинском и романских языках: перед нечистой s появляется протеза в виде i. Вместе с тем Соваже, проведя серию исследований, посвященных «замкам» сирийской пустыни34, показал, что многие из них, в частности Каср ал-Абйад и Джебель Сейс, которые ранее считались наследием римской эпохи, были построены во времена халифов из династии Омейадов. Военные надписи из Немары доказывают всего лишь то, что в данном месте в период, предшествующий правлению Диоклетиана, находилось подразделение Третьего Киренаикского легиона. Такого рода надписи не содержат указания на то, что здесь проходила Strata. Поэтому мы считаем себя вправе предложить для нее новый маршрут, отмеченный постройками, подобными тем, что были обнаружены на южном склоне Джебал Равака. Этот маршрут идет на юг от Хан абу Шамата чарез Дайр Семали, «форт (castellum) диоклетиановского типа»35, Телл Асфар, «укрепленный пункт старого типа, восстановленный при Диоклетиане»36, Дийати, «форт диоклетиановского типа»37. Данная гипотеза имеет то преимущество, что предполагает прохождение дороги по территории, на которой выпадает более 100 миллиметров осадков в год и где, следовательно, возможно постоянное проживание, чего не могло бы быть в случае, если бы дорога пролегала через Немару и Джебал Сейс. И если мы допустим, что 94 мили, обозначенные на камне из Саны, должны быть отсчитаны не на юг, но на север, то это расстояние будет точно соответствовать отрезку пути от Саны, через Дийати, Телл Асфар, Дайр Семали, Хан абу Шамат, до Ханат-Траба (Vallum Diocletiani), а не предложенному Дюнаном («с вполне достаточной точностью») участку между Саной и Манкурой. Strata Diocletiana оставляла на западе Дмайр, лагерь которого восходит ко временам Марка Аврелия и Луция Вера38. К югу от Саны Strata, по всей видимости, шла по направлению к Дейр ал-Каф и Каср ал-Азрак, укрепления которых, как мы видели, также были возведены в эпоху Тетрархии. Военные силы дуката Финикия Рассмотрим, как были дислоцированы войска, находившиеся, согласно Notitia, в подчинении у дукса Финикии (Dux Foenicis)39. Двенадцать эскадронов equites были размещены в следующих пунктах:
Из двух легионов Первый Иллирийский (Prima Illyricorum) стоял в Пальмире, Третий Галльский (Tertia Gallica) — в Данабе. Местонахождение последней точки еще не выясненно со всей определенностью40. В любом случае, она была расположена на дороге, описанной на Певтингеровой таблице, между Пальмирой и Дамаском, севернее Джебал Равака. Семь ал и пять когорт занимали следующие пункты:
Таким образом, из equites только один эскадрон совершенно определеннно находился на Strata Diocletiana. Он стоял в Басири, в точке, которую римляне занимали с давних времен и которая была расположена на важном участке пути. Остальные эскадроны, насколько мы можем судить, размещались во внутренних областях, в бургах или дорожных станциях, лежавших в зоне, простиравшейся на расстояние до 70 км (Фураклус) за пределами Strata. Все эти пункты существовали в предшествующий период и не были связаны с римским военным присутствием. Из двух легионов первый стоял в самой Пальмире, а второй — внутри страны, занимая пункт достаточно важный для того, чтобы осуществлять контроль над дорогами. Из двеннадцати мест, где находились алы и когорты, идентифицировано пять. Все они расположены вдоль Strata и соответствуют тем фортам (castella), которые были там обнаружены. Единообразие этих castella свидетельствует, как кажется, о том, что разница между алами и когортами, которые их занимали, была только номинальной. К тому же оно, в свою очередь, позволяет предположить, что те шесть castella современных правлению Диоклетиана, которые остаются до сих пор не идентифицированными, вполне могли быть заняты солдатами ал и когорт. Итак, мы убедились в том, что вдоль Strata шла линия из фортов, занятых когортами и алами, прерываемая лишь там, где ранее существовал населенный пункт; за ней проходила зона различной глубины, в городах и бургах которой были расположены кавалерия и пехота. Мероприятия, проведенные Диоклетианом Пришел момент процитировать текст Малалы, описывающего военную организацию, создателем которой он считает Диоклетиана и которая удивительным образом похожа на ту, о которой мы только что говорили. Нам следовало бы опасаться анахронизмов, которые могут встретиться у автора, бывшего современником Юстиниана. Однако, как хорошо продемонстрировал фон Штауффенберг41, Малала в числе других источников использовал хронику Антиоха, заслуживающую всяческого внимания. Сведения, содержащиеся в данном труде, имеют для нас тем большую ценность, что они очень близко касаются Сирии. Кроме того, мы заранее проверили все факты, указанные Малалой, за исключением одного, на котором остановим свое внимание позднее. «Диоклетиан возвел на лимесе форты, — говорит византийский хронист, — от Египта вплоть до персидских границ, разместив в них солдат лимитанов и поставив в провинциях дуксов, чтобы они с многочисленными войсками осуществляли охрану по эту сторону от фортов. И во славу Августа и Цезаря на сирийском лимесе были возведены стелы»42. Археологические раскопки, осуществленные на восточных границах Империи, решительно подтвердили правоту данного текста в отношении того, что касается его свидетельств относительно материальных объектов. Форты, лежавшие вдоль лимеса от Египта до персидской Месопотамии, — это, вне сомнения, так называемые ханы, обнаруженные между Дамаском и Пальмирой, равно как и аналогичные постройки в Аравии. В милевых камнях, поставленных в эпоху Тетрархии на обочине Strata Diocletiana, без колебаний признаются «стелы», возведенные во славу Августа и Цезаря. Вместе с тем Notitia dignitatum засвидетельствовала для нас тот факт, что военное командование дуксов осуществлялось в пограничных римских провинциях. Из текста же Малалы следует, что во времена Диоклетиана под их властью были войска, находящиеся вдали от лимеса (???????? ??? ???????), а не солдаты, размещенные в фортах лимеса в собственном смысле слова. Как мы только что видели, эти форты были, судя по всему, заняты алами и когортами, из чего можно заключить, что в период Тетрархии только equites и легионы были подчинены дуксам. Если бы положение вещей, представленное в Notitia, было иным, то это означало бы, что в момент, когда составлялся этот документ, на Востоке не существовало принципиальной разницы между кавалерией и легионной пехотой, с одной стороны, и прежними вспомогательными войсками, с другой. Выше мы уже цитировали фразу, предворяющую перечисление этих последних: et quae de minore laterculo emittuntur. Подобная фраза ясно указывает на то, что первые входили в laterculum mains (больший список должностей). Laterculum — это список, составляемый чиновником, выдававшим свидетельства о назначении на должность. Западная половина Империи знала только один список должностей (laterculum), который находился в руках примицерия нотариев (primicerius notariorum), чьи функции были определены следующим образом: notitia omnium dignitatum et administrationum tarn civilium quam militarium [«перечень всех званий и служб как гражданских, так и военных»] (ND. Ос, XVI)43. Подобное определение действительно также и для примицерия нотариев Востока, правда, с одной оговоркой, как это следует из следующего дополнения: scolas etiam et numeros tractat [«отвечает за схолы и нумеры»] (ND. Or., XVIII, 5). Еще более ясно об этом говорят многочисленные императорские указы, направленные на то, чтобы защитить или восстановить в своей изначальной полноте laterculum minus, которым в позднюю эпоху ведал квестор дворца {quaestor palatii) (Cod. Theod., I, 8, 1, 2 и З)44. Указы, появляющиеся один за другим, начиная с 415 г., единогласно определяют laterculum minus как древний институт. По мнению Зеека, речь идет о нововведении Феодосия, которое нашло применение лишь на Востоке. Данное разделение полномочий между примицерием нотариев и квестором дворца якобы было вызвано нежеланием оставлять в одних руках доходы, связанные с раздачей свидетельств. Впрочем, также вполне возможно, что список laterculum minus существовал до разделения Империи и что на Востоке его с трудом сохраняли, борясь против злоупотреблений некоторых высокопоставленных чиновников, тогда как на Западе ко времени Notitia он исчез. Наилучшим объяснением дублирования процесса назначения на командные должности было бы, естественно, признание того, что две категории войск различаются между собой по статусу. Это заключение, к принятию которого нас побуждает Notitia, подкрепляется также и утверждением Малалы, так что мы можем считать его вполне обоснованным. Солдаты, размещенные в фортах лимеса и выведенные из-под власти дуксов были, как говорит нам Малала, лимитанами. Исследование географии размещения войск в Финикии, которое мы сделали, требует, чтобы мы, следовательно, считали алы и когорты подразделениями лимитанов (limitanei). Мимоходом отметим, что подобный вывод согласуется с данными Notitia, приписывающей примицерию нотариев контроль над scholae и numeri и ставящей вне его алы и когорты, поскольку в терминологии времен Поздней Империи слово numerus применялось для обозначения любых подразделений за исключением лимитанов (SHA, Prob., 14; Cod. lust., XII, 35, 17)45. Но кто же были эти самые limitanei? Limitanei Оставим временно в стороне определения, данные в статьях «Словаря античности» (Dictionnaire des Antiquites) Дарембера-Сальо46 и «Реальной энциклопедии» Паули-Виссова47. Авторы соответстсвующих статей допустили ошибку, использовав без разбора тексты, относящиеся к разным категориям солдат (limitanei, ripenses) или имуществ (terrae limitaneae, fundi limitrophi), и потому не внесли ясности в исследования, посвященные армии IV в. Выясним сначала, какой смысл вкладывает в слово limitaneus Малала, опираясь на императорский эдикт, современный этому автору. Данный указ Юстиниана, адресованный Велизарию, регламентирует военную организацию провинции Африка, которую «только что завоевал magister militum per Orientem». Велизарий лично установил численный состав и размещение войск, пехоты и кавалерии, которые, образовав основные силы, находившиеся под властью дуксов, должны были довести до конца и упрочить его дело. Наряду с такого рода войсками, которые эдикт квалифицирует как comitatenses, Юстиниан предусматривает размещение на старых римских границах лимитанов, определяя их роль в следующих словах: «которые могли бы защищать и лагеря, и приграничные города и обрабатывать земли, чтобы другие жители провинции, видя их, постепенно направлялись в эти места» (qui possint et castra et civitates limitis defendere et terras colere, ut alii provinciales videntes eos per partes ad ilia loca se conferant) (Cod. lust., I, 27, 2, §8)48. Limitanei охарактеризованы, таким образом, как солдаты-поселенцы, обрабатывающие землю, к которой они прикреплены, и способные в любой момент взяться за оружие, чтобы ее защитить. Указ Юстиниана полностью подчинен одной цели: восстановить в Африке порядок вещей, существовавший здесь до вандальского завоевания. Он, в частности, предусматривает восстановление старой границы (limes)49. На самом деле существует множество текстов, позволяющих нам, совершив экскурс во времени, пересмотреть историю лимитанов и отодвинуть ее истоки к начальному периоду Поздней Империи. В данной связи прежде всего необходимо упоминуть Новеллу Феодосия II от 443 г., адресованную магистру оффиций (magister officiorum): «Мы желаем, чтобы все пограничные земли (включая все болота), которые согласно древнему установлению обрабатывались и возделывались ради собственной выгоды свободными от всякого обложения и имеющими на то полное право воинами-лимитанами, в случае, если они и по сей день обрабатываются ими, удерживались ими прочно и без какой-либо обузы вымогательства. А если данными землями владеют другие, то сколько бы времени не прошло после того, как предписание утратило силу, пусть тем же воинам, освобожденным от всех налогов без какого-либо бремени побора, как было постановлено в древности, они будут приписаны» (agros limitaneos universis cum paludibus omnique iure, quos ex prisca dispositione limitanei milites ab omni munere vacuos ipsi curare pro suo compendio atque arare consueverant, et si in praesenti coluntur ab his, firmiter ac sine ullo concussionis gravamine detineri, et si ab aliis possidentur, cuiuslibet spatii temporis praescriptione cessante ab universis detentoribus vindicates isdem militibus sine ullo prorsus, sicut antiquitus statutum est, conlationis onere volumes adsignari) (XXIV, 4)50. Двадцатью годами раньше, тот же самый Феодосий предписывал префекту претория Востока: «Кто бы ни владел землями фортов и какого бы звания он не был, он должен уйти и оставить их, так как право владеть землями фортов принадлежит только тем, кому они предназначены и относительно которых существуют древние постановления. Если же и далее будет обнаружен в этих местах или кто-то из находящихся по ту сторону (границы) и частных лиц, или не воин форта, то пусть он будет наказан смертной казнью с конфискацией имущества» (quicumque castellorum loca quocumque titulo possident, cedant ac deserant, quia ab his tantum fas est possideri castellorum territoriam, quibus adscripti sunt et de quibus iudicavit antiquitas. Quod si ulterius vel privatae condicionis quispiam in his locis vel поп castellanus miles fuerit detentator inventus, capitali sententia cum bonorum publicatione plectatur) (Cod. Theod.,VII, 15, 2)51. Два приведенных постановления показывают, что императоры имели все основания опасаться, чтобы земли, первоначально принадлежавшие лимитанам, которые назывались также castellani, не попали в руки частных лиц вследствие незаконной передачи. Последние стремились к их приобретению по вполне понятным причинам: отвечая своему первоначальному предназначению, agri limitanei не облагались налогами. При этом канцелярия Феодосия сочла нужным указать и в одном, и в другом тексте на древность данного института. Таким образом, мы можем с полной уверенностью полагать, что он ведет свое происхождение как минимум с IV в. Нам известно, что, согласно «Истории Августов», первые limitanei появились при Александре Севере52. Такое утверждение, получившее поддержку Моммзена53, долгое время признавалось учеными без возражений54. Однако после того, как недавние исследования пролили свет на методы работы автора (или авторов) императорских жизнеописаний, возникновение лимитанов при Александре Севере приобрело в глазах многих характер произвольного перенесения в прошлое института IV в.55 В нашем труде мы еще обратимся к проблеме происхождения лимитанов. Здесь же ограничимся заявлением, что, опираясь на сведения, содержащиеся в процитированных выше эдиктах, которые повторяет, по крайней мере, для IV в. текст жизнеописания Александра Севера, мы вполне можем доверять Малале в том, что limitanei существовали уже при Диоклетиане. Командование войсками Наконец, мы можем более четко определить не только порядок расположения военных сил в Финикии, но и характер подразделений, а также субординацию командующих ими офицеров. На крайнем рубеже, по границам римской территории, проходил кордон из лимитанов, иначе говоря, согласно прежней терминологии, солдат auxilia, образовывавших алы и когорты, которые отныне стояли неподвижно. Эти солдаты превратились в собственников земли, которую они были обязаны возделывать и защищать. В данном случае речь идет о милиции территориальной в прямом смысле слова, т. е. неотделимой от земли, к которой она была прикреплена, и милиции наследственной, поскольку право собственности могло передаваться только от солдата к солдату56. Поселение первых лимитанов потребовало от государства осуществления лишь минимальной экспроприации земли, так как оно присходило в районах, от природы малонаселенных или недавно захваченных у противника. В пунктах «приграничной зоны», прикрытой с внешней стороны лимитанами, подразделения кавалерии (equites) и пехоты (legiones) составляли ту часть императорской армии, которая находилась под командованием дуксов. Занимая ключевые позиции и контролируя дороги, эти войска, вне всякого сомнения, изначально предназначались для защиты провинции, в которой они были размещены. Однако в интересующий нас период, они, как и прежде, оставались мобильными подразделениями. Если того требовала безопасность Империи, они могли или полностью, или частично войти в состав армий, укомплектованных сходным образом из войск соседних провинций: именно этим объясняется присутствие по одной вексилляции из двух финикийских легионов во времена Лициния в Верхнем Египте57. Совпадение полномочий дукса и наместника провинции упростило административные отношения между военными и гражданскими структурами и, следовательно, облегчило расквартирование и снабжение войск. Notitia показывает нам, что в некоторых провинциях обе власти могли быть сосредоточены в руках одного человека (ND. Or., XXIX (Исаврия); XXXVII (Аравия); Ос, XXX (Мавретания)). При этом ничто не мешает нам предположить, что со времен Диоклетиана презид (praeses) обладал также и полномочиями дукса. Здесь мы затрагиваем сложную проблему, касающуюся власти наместников над войсками, дислоцированными на границах их провинций. Известно, что, начиная с правления Галлиена, сенаторы систематически отстранялись от должностей, имеющих отношение к военной власти58. При Галлиене определенно исчезают легаты легионов и имеющие латиклаву военные трибуны. В системе управления провинциями такая политика могла иметь два различных последствия: либо легат пропреторского ранга замененялся президом всаднического сословия, либо происходило разделение гражданской и военной властей, и военные силы провинции переходили от наместника в подчинение к дуксу59. Учитывая нынешнее состояние наших источников, трудно проследить этапы этой эволюции. Вместе с тем ясно, что подобный процесс не был постоянным: некоторые императоры останавливали его или поворчивали вспять. При Диоклетиане сенаторы сохранили власть в нескольких провинциях, именуемых консульскими. Институт дуксов, как кажется, напротив, получил тогда всеобщее распространение. Мы находим их на всех границах, и исследователи обычно полагают, что как раз в правление данного императора разделение гражданской и военной властей обрело свою законченную форму60. Тем не менее существует очень много надписей, которые показывают нам наместников времен Тетрархии, приказывающих начать строительство укреплений на лимесе и лично контролирующих его. Это не может не вызвать возражения в адрес теории Моммзена и Гроссе и заставляет некоторых современных авторов поддержать тезис о существовании «власти наместников над войсками провинций»61. Следует ли нам отказаться от решения данной проблемы? Ученые, которые сталкивались с ней, исходили из предположения, что все войска одной провинции непременно должны были быть подчинены единому командующему. Из этого и происходят те противоречия, с которыми они столкнулись. Благодаря Малале мы знаем, однако, что лимитаны, иными словами, солдаты ал и когорт, не были в интересующий нас период подчинены власти дукса. Кому в таком случае они подчинялись, если не наместнику провинции? Будучи связаны с землей, они в действительно сти были бы только обузой для армии дукса. И если бы последней было нужно отправиться на какой-нибудь удаленный театр военных действий, то, конечно же, было бы необходимо, чтобы лимитаны оставались под властью командующего, также связанного ввиду его обязанностей с территорией провинции. К тому же наместник имел множество оснований заботиться о них: солдаты были поселенцами, и их земли, свободные от налогов, значились в специальном реестре его администрации. Отсюда и существование для командиров ал и когорт собственного порядка прохождения службы и собственной процедуры назначения на должность, отличных от того, что было предусмотрено для других офицеров. Этим же объясняется и наличие laterculum minus, составление которого, как и остальные функции префекта претория, перешло к квестору дворца62. Подобная гипотеза, вполне естественно объясняющая различие в структуре военных сил Финикии между «территориальными войсками» и «полевыми войсками», дает исчерпывающее объяснение свидетельству надписей: все работы по обустройству лимеса, проходившие под эгидой наместников провинций, затрагивали территориальную организацию. Президы были ответственны за строительство фортов, в которых в моменты опасности укрывались лимитаны (CIL, III, 14, 149 (Аравия); VIII, 20, 215 (Африка); XIII, 5, 249 и 5, 256 (Реция); Ann. epigr. 1930. №114 (Британия); 1942-1943, №81 (Африка))63. Президы же были ответственны и за постройку лагерей для легионов, поскольку хотя они и не командовали легионами, тем не менее отвечали за их размещение64. Такое положение вещей будет иметь место недолго. Как мы увидим во второй части нашего исследования, те военные полномочия, которые еще оставались у наместников во времена Диоклетиана, при Константине будут переданны дуксам. Подчеркнем, что наши выводы действительны только для периода Тетрархии. Возможно, они покажутся преждевременными, так как до сего момента мы уделили внимание лишь одной Финикии. Чтобы проверить их, сначала посмотрим (конечно, насколько это позволяют наши источники), что представляли из себя военные силы остальных восточных провинций, а затем те, которые стояли на границах в Африке и Европе. Дукаты Палестина и Аравия Реорганизация Диоклетианом восточного лимеса, о которой столь уместно вспомнил Малала, проходила, по словам византийского хрониста, «от Египта до персидских границ». Если мы хотим представить, как размещались римские гарнизоны на участке между Аилой, в глубине Акабского залива, и Безабдой на Тигре, то сначала нам нужно изучить сектор, находящийся в подчинении у дукса Палестины. Религиозное значение, которое отводилось Палестине, начиная с первых веков появления христианства, стало причиной того, что ее география известна нам относительно хорошо. Более того, случай, ниспосланный провидением, позволил обнаружить в Беэршебе фрагменты византийского эдикта, говорящего об оброке, который должны были дуксу и его канцелярии (officium) жители большого числа населенных пунктов, названия которых во множестве колонок были высечены на камне65. В приложении будут приведены те основания, которые позволили нам считать этот оброк вычетами из военной анноны, а общины, выплачивающие его, все-таки гарнизонами, численность которых мы можем установить в зависимости от размера выплат. Таким образом, получается, что из двадцати девяти названий, фигурирующих в Notitia, в надписи упомянуты по меньшей мере около двадцати. Из двух этих документов эдикт определенно является более поздним. В самом деле, он включает в состав Палестины такие приграничные пункты, как Ареополь, Бет-Хорон и Энавату, принадлежавшие, согласно Notitia, к Аравии. Это объясняется тем, что в V в. (в какой точно момент — неизвестно) граница между двумя провинциями была перенесена от Вади ал-Хаса к Вади ал-Муджибу66. Фрагменты эдикта из Беэршебы позволяют восстановить правильную орфографию названий большинства мест, отмеченных в Notitia, а также в известной степени помогают их идентифицировать. После исследований, проведенных отцом Абелем67, на наш взгляд, нет нужды пытаться переделывать карту размещения римских войск в Палестине в эпоху Поздней Империии. Однако приходится признать, что ценность идентификаций, предложенных отцом Абелем, не всегда одинакова: если они основываются исключительно на топонимике или на еще непроверенных археологических данных, то в таком случае они остаются предположительными68. Впрочем, если мы нанесем на карту византийской Палестины, составленную отцом Абелем независимо от наших собственных интересов, военные части, перечисленные в Notitia, то она даст нам достаточно яркую картину организации обороны лимеса. В самом деле, мы обнаружим там, что: 1. пять отрядов equites Illyricani находились в таком же количестве укрепленных пунктов, расположенных на известном удалении от границы69; 2. из семи отрядов equites indigenae было определено местопребывание четырех, занимавших стратегически важный пункт — Зуру, в Южной оконечности Мертвого моря, и пункты на дороге Траяна, вплоть до окрестностей Аилы (Рубаса, Зу-Дукаса, Хавара); 3. один легион (X Fretensis) находился в Аиле, где дорога Траяна вела к морю; 4. из семнадцати ал или когорт, две стояли в долине Иордана, а остальные на юге от Мертвого моря, большей частью в плодородной области Вади Араба, в Гуре. Теперь, как кажется, мы можем определить те мотивы, которые обусловили подобное размещение войск: иллирийская кавалерия, относившаяся к элитным формированиям, о чем свидетельствует место, занимаемое ею в списке, удерживалась на удалении от границы, закрывая основные пути возможного вторжения противника и выполняя задачу мобильного резерва. При этом будет излишним предполагать вслед за Альтом70, что она занимала позиции на прежнем лимесе, существование которого весьма гипотетично. Остальная часть кавалерии и пехоты контролировала по фронту, соответствовавшему маршруту дороги Траяна, традиционное направление набегов арабских племен на Палестину. Что же до вспомогательных частей, которые были в Палестине более многочисленны, чем во всех других восточных провинциях, то характерным для них являлось то, что, будучи привлеченными для защиты выступающей вперед территории, они занимали там главным образом пригодные для колонизации области. Таким образом, функции лимитанов в том виде, в котором мы определили их для Финикии, думается, подтверждаются, по крайней мере для этого региона. Из обусловленного необходимостью линейного размещения военных сил дуката Аравия можно извлечь мало информации, касающейся военных институтов71. Войска дислоцируются вдоль дороги Траяна, которая является главной артерией провинции. Максимум, что мы в состоянии обнаружить, — это относительную концентрацию сил вокруг Востры (Третий Киренаикский легион) (Legio III Cyrenaica) и Бетторо (Четвертый Марсов легион) (Legio IV Martia). Известно, что фортификационные работы активно велись здесь в период Тетрархии, о чем свидетельствуют надписи из Каср Басера, Каср ал-Азрака и Дейр ал-Кахфа72. Однако следует иметь в виду, что соответствие, с одной стороны, руин, которые посетили и описали многочисленные путешественники, а с другой, мест перечисленных в Notitia, установлено еще недостаточно точно73. Дукат Сирия Strata Diocletiana, образующая на юго-западе от Пальмиры восточный рубеж провинции Финикия, идет дальше, как мы это видели, в противоположном направлении, вплоть до Евфрата. В данном районе она совпадает с существовавшей тут ранее дорогой, проходившей через населенные пункты, которые частью фигурируют на Певтингеровой таблице. В провинции Сирия форты типа castellum, встречавшиеся в Финикии и Аравии, уступают место другому виду фортификационных сооружений, представляющему собой форт меньшего размера с четырьмя угловыми башнями, обнесенный более мощным поясом укреплений. Такой вид имеют фундаменты, которые смог различить объектив отца Пуадбара среди покрытой холмами ныне пустынной степи в Хлехле, ал-Кадейре, Кусайр-ас-Селе и Суре74. Вид этих строений, без сомнения, указывает на то, что в случае опасности они должны были принимать не только гарнизон, но и гражданское население, жившее в окрестностях фортов. В перечне сил, подчиненных дуксу Сирии, Notitia учитывает разделение провинции, произошедшее в течение IV в., на Сирию в собственном смысле слова и провинцию Августа Евфратская (Augusta Euphratensis). Затрагивая структуру гражданской администрации, подобное разделение не коснулось командования войсками. Из двух легионов, которыми располагала прежняя провинция Сирия, один (Четвертый Скифский легион) (Legio IV Scythica) стоял в Оресе, нынешнем Тайибе, нахоящемся, если смотреть с высоты птичьего полета, в 90 км от Пальмиры, на территории новой уменьшенной провинции Сирия, образовавшейся после разделения; второй (Шестнадцатый Флавиев легион) (Legio XVI Flavia) находился в Суре (Сурийа) на Евфрате, в новой провинции Августа Евфратская (Augusta Euphratensis). Из тех занятых equites пунктов, которые были идентифицированы, Сериана (Исрийе), Оккариба (Аджерба) и Асадама (Кдейн) являлись важными узлами дорог внутри дуги круга, описанного Strata; Барбалисс, Неокесария и Ресафа были вместе с Сурой и Орисой главными городами, расположенными на границе провинции75. Идентификации, предложенные для Маттаны, Адады, Анаты и Акабаты, остаются слишком сомнительными, чтобы здесь их приводить. Что же касается шести пунктов, занятых алами или когортами, то мы считаем себя в праве из них уверенно идентифицировать Хелелу с Хлеле, которая находится на Strata на участке между Араком и Тайибой76. Дукат Осдроена и Месопотамия Если, переправившись через Евфрат, мы проникнем в две провинции, которые лежали одна за другой между этой рекой и Тигром, то наша неуверенность в вопросе о размещении гарнизонов возрастет. Действительно, мы окажемся в выступавшем вперед пограничном районе, который был не так давно включен в состав римских земель. Находясь в зоне военных столкновений, он никогда не знал стабильности, царившей в соседних провинциях. Лишь несколько городов, укрепления которых обеспечивали относительную безопасность (прибежище гражданского населения во время вражеского нашествия), служили армии постоянными опорными пунктами. В Осдроене, согласно Notitia, Четвертый Парфянский легион стоял в Цирцесии, городе, построенном Диоклетианом у слияния Евфрата и Хабура77. Текст интересующей нас главы Notitia содержит лакуну, которую можно восстановить, сравнив его с названиями, вписанными в предшествующую главе виньетку. На основании этого мы в состоянии предположить, что существовал и второй легион — Третий Парфянский, находившийся в Апатне (Телль Фадейн), приблизительно в 35 км на юго-запад от Цирцесия на Нижнем Хабуре78. Среди городов, в которых стояли гарнизоны equites, можно назвать Каллиник, древний город, на месте современной Ракки на Евфрате, и Орабу (Хоробу), нынешний Телл Аджадже на Хабуре79. Что же до вспомогательных подразделений, то единственное из них, о местонахождении которого мы в состоянии более менее уверенно говорить, — это Первая новая Диоклетианова ала (Ala prima nova Diocletiana), стоявшая inter Thannurin et Horobam [«между Таннурином и Хоробой»] т.е. между Телль Аджадже и Телль Тунейниром, на границе между провинциями Осдроеной и Месопотамией. Из двух месопотамских легионов Первый Парфянский находился в Константине (Вераншахр), тогда как служившая местопребыванием Второго Парфянского легиона Сефа — это, видимо, Хасанкеф на Тигре80. Equites были размещены в основных городах провинции: это были, с юга на север, Таннурис (Телль Тунейнир)81, Феодосиополь (Рас ал-Айн), Константина, Тилбисм (Телль Бисма)82, Амида (Диарбекир). Единственная когорта, местонахождение которой установлено, — это Четырнадцатая Валериева когорта забденов (Cohors XIV Valeria Zabdenorum), стоявшая в Майокарири, к северу от Мардена, на дороге в Амиду83. Не нужно, однако, упускать из виду тот факт, что Notitia отражает здесь положение вещей, сложившееся вслед за заключением римско-персидского договора 363 г. Войска занимали позиции после отступления, бывшего результатом отказа императора Иовиана от восточной окраины Месопотамии. Во времена Диоклетиана такие пункты, как Нисибис, Безабда и Сингара, несомненно, имели гарнизоны84, а количество крепостей, находившихся между ними, должно было быть не меньше того, которое еще около 400 г. было в Палестине. Это объясняется тем, что положение Месопотамии, противостоявшей парфянским или сассанидским армиям, было сопоставимо с ролью Палестины, отражавшей набеги арабов. К тому же Месопотамия закрывала от вражеских войск традиционное направление вторжений, угрожавших Антиохии с востока. Аммиан Марцеллин рассказывает, что в 353 г. один персидский полководец, которому было поручено тревожить Месопотамию набегами, чтобы прорваться туда, совершил обход через Осдроену, «потому что из-за постоянной опасности все области Месопотамии охранялись защитными кордонами и сторожевыми постами» (quia Mesopotamiae tractus omnes, crebro inquietari sueti, praetenturis et stationibus servabantur agrariis)85. Подобный случай дает нам возможность оценить, каковы были оборонительные меры, осуществленные на этой границе, начиная с Диоклетиана. Исключительно малое число подразделений auxilia, которое мы находим для данной провинции в Notitia, можно объяснить, предположив, что эти отряды, связанные с землей на правах лимитанов, по большей части были потеряны для Рима вместе с территорией, которую они занимали в результате договора 363 г. Дукат Армения Перейдя границы диоцеза Восток, бросим беглый взгляд на то, какие войска прикрывали границу соседнего с Понтом диоцеза. Размещенные во времена Notitia в трех провинциях (Первой и Второй Армениях и Понте Полемониакском), они тем не менее находились в подчинении у дукса Армении. При Диоклетиане этому единству командования соответствовало, как представляется, и единство гражданской администрации. Эпиграфические свидетельства на самом деле говорят о создании обширной провинции Понт, мгновенно поглотившей прежний Понт Полемониакский и всю или часть Малой Армении (Armenia Minor). При помощи такого непрочного образования Диоклетиан произвел в Малой Азии (и на остальных восточных границах) объединение гражданских и военных полномочий. Как и следовало ожидать, в данной стране с ее горным рельефом, контрастирующим с пустынными областями диоцеза Восток, пехотные части преобладают над кавалерийскими: наряду с тремя легионами мы находим тут всего два отряда элитной кавалерии. Алы и когорты, количество которых почти одинаково, находятся здесь в большем числе, чем в любом из рассмотренных нами до сего момента дукатов. Нанесение на карту местоположения этих частей, до некоторой степени облегченное указаниями, содержащимися в Итинерарии Антонина и Певтингеровой карте, обнаруживает строго линейное расположение, берущее свое начало от равнины Евфрата в области Мелитены и доходящее до побережья Понта Эвксинского в районе Трапезунда. Каждый из трех главных городов — Мелитена, Сатала и Трапезунд — был занят легионом. Equites и части auxilia размещены в пунктах, находившихся между ними: на юге от Мелитены — это Мелита (Ptol. Geogr., V, 6, 24); между Мелитеной и Саталой — Шиака, Даскуза, Сабба (equites), Аналиба, Араурака, Суисса; между Саталой и Трапезундом — Домана (equites), Сизила86, Кена Парембола87, Хажаненика88 С востока от Трапезунда хрупкий кордон из ал и когорт поддерживал римскую власть на побережье Понта Эвксинского вплоть до Колхиды. На проходящей по берегу дороге, которую при Адриане осматривал во время инспекционной поездки легат Каппадокии Арриан (Peripl. Ponti Eux., 3 sqq.)89, согласно Notitia, находились, если следовать с запада на восток, следующие подразделения: Cohors Apuleia civium Romanorum (Апульская когорта римских граждан), Изипорто (Ysiporto). Это — порт Исс, где римский гарнизон стоял уже при Адриане; Ala prima felix Theodosiana (Первая Счастливая Феодосиева ала), Питиунт (Pithiae). Мы полагаем, что речь идет не о Питиунте Страбона, лежавшем к северу от Диоскуриады, а о Питиунте, который Птолемей помещает между Иссом и Ризом (Geogr., V, 6, 6; ср.: Strab., XI, 2, 14); Ala Rizena (Ризенская ала), Аладалеариза (Aladaleariza). Название явно испорчено. Зеек сопоставляет его с Олотоеларизой (Olotoelariza) Итинерария Антонина, что уводит нас назад за линию Сатала-Трапезунд. Не должны ли мы видеть в данном случае слившееся с ошибочно повторенным словом ala название порта Риз, третьего после Трапезунда пункта на Понте Эвксинском? Cohors prima Claudia equitana (Первая Клавдиева кавалерийская когорта), Себастополь (Sebastopolis). На ум приходит древняя Диаскуриада, переименованая римлянами в Себастополь. Однако кроме этого города, относительно удаленного от названных выше пунктов, у Птолемея имеется упоминание о другом Себастополе, находившемся в устье Фасиса, на месте нынешнего Поти (Geogr., V, б, 6). Тут Арриан инспектировал римский гарнизон и приказал усилить оборонительные сооружения города. В начале XIX в. Дюбуа де Монперо еще видел здесь руины форта, и сделанное им описание удивительно напоминает укрепления сирийского лимеса, которые мы приписали Диоклетиану90; Cohors secunda Valentiniana (Вторая Валентинианова когорта), Зиганна (Ziganne); Cohors (Когорта), Мохора (Mochora). Зеек идентифицировал Зиганну с Зиганой Итинерария Антонина, находившейся между Трапезундом и Саталой. Но место, занимаемое Второй Валентиниановой когортой (Cohors II Valentiniana) в перечне Notitia, скорее говорит о городе Сиганей, который Птолемей помещает на побережье Колхиды, на некотором расстоянии от устья Фасиса (Geogr., V, 9, 2)91. В таком случае следующую за этой анонимную когорту нужно искать в городе Мохерисисе, который Прокопий располагает на правом берегу Фасиса, внутри Иберии (Bell. Pers., II, 29, 18; Bell. Goth., IV, 14, 46 sqq.)92. Конечно, все наши выводы останутся гипотетическими до тех пор, пока данный район не будет изучен более тщательно. Впрочем, наименование Theodosiana (Феодосиева), которое носят четыре подразделения из ал или когорт, находившихся в распоряжении дукса Армении, указывает на то, что в конце IV в. гарнизон был реорганизован. Вместе с тем следует помнить, что в результате Нисибисского мира, заключенного в 298 г., Диоклетиан заставил признать свой сюзеренитет над Иберским царством, давно уже вышедшим из-под влияния Рима (Petr. Patr., fr. 14 (FHG, IV, 189))93. Значительное количество подразделений auxilia, размещенных на берегах Понта Эвксинского, выдает здесь пограничную организацию времен Тетрархии. В данном случае их роль напоминает роль колоний в римской республике: закрепить за Римом стратегически важную дорогу и обеспечить постоянный доступ к территориям, находящимся в сфере влияния римлян. Византийский эдикт из Беэршебы Под таким названием понимают греческий текст, множество фрагментов которого в камне было найдено в Беэршебе в Палестине. Он сообщает об уплате общинами, обозначенными, как правило, по наименованиям географических пунктов, откуда они происходят, годового налога, который определяется в денежном выражении. Подобные фрагменты, по мере их обнаружения, были опубликованы и прокомментированы Клермон-Ганно94, а также отцами Венсаном и Абелем95 и были воспроизведены, за исключением последнего из них, в работе Альта96. Хотя факт принадлежности этих фрагментов к одному документу не подлежит сомнению и, стало быть, сопоставляя их друг с другом, мы можем понять его общий смысл, тем не менее они демонстрируют весьма заметную разницу в манере их написания, что свидетельствует о ряде последовательных изданий одного и того же периодически обновляющегося постановления. Клермон-Ганно, опубликовавший первый фрагмент, принял его за эдикт, фиксирующий оброк, называвшийся анноной, который выплачивался военным властям различными населенными пунктами Палестины. В качестве доказательства своей гипотезы Клермон-Ганно привел указ от 409 г., сохранившийся в Кодексе Феодосия (VII, 4, 30): поскольку канцелярия дукса Палестины требовала вопреки действовавшим предписаниям выплачивать аннону, предназначенную для ряда гарнизонов, продуктами, то император предписывал префекту претория добиться от властей трех палестинских провинций соблюдения норм, установленных для денежной оценки (adaeratio) анноны. С некоторыми оговорками гипотеза Клермон-Ганно была принята последующими издателями надписи. Впрочем, уже исследование первого известного фрагмента не могло не зародить сомнения в правильности такого рода гипотезы: взимание военной анноны возлагалось исключительно на гражданскую власть, и, стало быть, в Палестине за нее отвечали три наместника; однако эдикт, который упоминает главным образом населенные пункты Третьей Палестины, добавляет к ним несколько городов Палестины Первой (Себаста) и Палестины Второй (Гисхала, Диокесария), указывая таким образом на отсутствие связи между анноной и кадрами гражданской администрации. После же того как была обнаружена преамбула к надписи, возникшее сомнение дало почву для нового толкования. В самом деле, из этой преамбулы следует, что получателями налога были определенно дуксы и персонал их канцелярий (??????, под чем, очевидно, нужно понимать ????????), а налогоплательщиками — в первую очередь солдаты, подчиненные дуксу: ?? ?? ???????????? ?????????? ??? ???[?????????? ??? ?? ????? ???????]???? [«и являющиеся лимитанами, и находящиеся в подчинении, и остальные налогоплательщики»]. С полной уверенностью нельзя сказать, что списки налогоплательщиков, выставленные в Беэршебе, включали в себя и гражданские общины. Когда в одном населенном пункте налог взимался с двух различных групп населения, то первая — это солдаты гарнизона (??? ?????????? ??????) [«от солдат Зоор»], а вторая — неопределенная (??? ?????? ????? ??? ???????????) [«от общины налогоплательщиков Зоор»], которая могла равным образом представлять собой как наследников прежних солдат-поселенцев (limitanei в прямом смысле слова), так и собственников земли, несвязанных с армией. Основываясь на упоминании лимитанов в начале, мы можем допустить, что в том случае, когда налогоплательщики определены в эдикте только географическим названием, речь идет о гарнизонах того или иного места. И это впечатление подтверждается тем фактом, что из приблизительно сорока названий на фрагментах из Беэршебы, поддающихся прочтению, по крайней мере, двадцать указаны в той главе Notitia, которая посвящена военным силам Палестины. Стало быть, здесь говориться не о налоге, который должно было выплачивать все гражданское население Палестины на нужды армии, как это было в случае с военной анноной, но о подношении, которое совершали, в основном или исключительно, солдаты Палестины своему командующему и его генеральному штабу. Относительно существования подобного рода подношений в V в. мы знаем благодаря различным источникам. Сам Клермон-Ганно сравнил поврежденный эдикт из Беэршебы с эдиктом Анастасия I, который был найден в Птолемаиде в Киренаике и который затрагивает вопрос администрации дуката Ливия97. В эдикте Анастасия I говорится об удержании дуксом «двенадцатой части» из анноны подчиненных ему войск. Вместе с тем прочтение надписей, обнаруженных во многих местах прежней провинции Аравия, позволило ученым частично восстановить и текст эдикта современного птолемаидскому и аналогичного ему по своему содержанию98. В нем равным образом сообщается о средствах, поступающих к дуксу из анноны солдат, сверх его собственного содержания: ?? ?????????? ???? ?? ??????? ???? ???? ??????? ??? ??????? ?? ??? ???????? ??? ?? ??? ?????? ??? ????????? [«сверх аннон и капутов в соответствии с древним обычаем ему выделяется двенадцатая часть из общественного содержания»]. Как кажется, Новеллой от 443 г. (24, 2; повторена: Cod. lust., I, 46, 4, 2) Феодосии II определил «двенадцатой частью» солдатского жалования размер отчислений в пользу дукса, начальника его канцелярии и командиров подразделений. В том же документе он освобождает от всех вычетов аннону федератов, поселенных на землях Империи: «которым (дуксам) мы предписываем вместе с принцепсом и препозитами лагерей, чтобы между ними, сообразно с чередованием трудов, была распределена только двеннадцатая часть анноны (лимитана), разумеется, по усмотрению административной власти. Относительно продовольственных поставок федератов сарацин либо других племен мы позволяем, чтобы они были полностью освобождены от изъятия или приношения чего-либо» (quibus (ducibus) cum principe castrorumque praepositis pro laborum vicissitudine limitanei tantum militis duodecimam annonarum partem, distribuendam videlicet inter eos magisteriae potestatis arbitrio, deputamus. De Saracenorum vero foederatorum aliarumque gentium an-nonariis alimentis nullam penitus eos decerpendi aliquid vel auferendi licentiam habere concedimus). Сразу же бросается в глаза то, что это распоряжение дает нам ключ к фрагменту из Беэршебы, где в перечне плательщиков фигурирует ????????? и ?????? ??? ?????????99. Практика подобных удержаний, которые Феодосии II и Анастасий I старались ограничить разумными пределами, на самом деле существовала задолго до IV в. и, возможно, более того, всегда была известна в императорской армии. Данный порок, подавляемый в начале, затем допускаемый и регламентированный, принял различные формы под названиями sportula (Cod. Theod., VIII, 4, 6; 9; 27) или stellatura (Cod. Theod., VII, 4, 28)100. Подобного рода постановления, повторяющиеся время от времени, вполне определенно показывают, что взимание налога, о котором в них говорилось, давало повод для жалоб. Отсюда следует и то, что часть анноны, которую дуксзабирал себе, могла быть различного размера. Это объясняет назначение эдикта или эдиктов из Беэршебы: речь больше не идет о том, чтобы, как это было в случае с постановлением от 409 г., дать удовлетворение собственникам, принужденным к поставкам, которые расценивались как незаконные, но о том, чтобы защитить солдат от вычетов из их содержания, которые произвольно совершали в свою пользу командиры. Необходимость, заставлявшая императорскую власть определять для каждого гарнизона часть анноны, предназначавшуюся дуксу, позволяет считать, что эдикт появился раньше Новеллы 443 г., установившей повсеместно, что объем отчислений должен составлять двенадцатую часть. К этому же заключению приводводит нас и упоминание об арабских филархах, специально освобожденных Новеллой от всякого удержания из анноны. Так как эдикт является более поздним, нежели Notitia dignitatum (см. выше, с. 57), мы склонны приписать его скорее Феодосию II, чем Аркадию. У нас нет возможности привести здесь подробный комментарий к тексту надписи из Беэршебы. Попытка идентифицировать различные пункты была предпринята Абелем101. За встречающимся неоднократно термином vicarius («викарий») скрываются, по всей вероятности, две различные должности: если он выступает в качестве получающей стороны (?? ??????? или ???? ??? ????????), то это — подчиненный дукса, его заместитель или его помощник (SHA, Aurel., 10)102; если же он выступает в качестве платящей стороны (? ???????? ???????? ??????????), то это — заместитель наместника провинции (ср.: Cod. Theod., VIII, 4, 4: vicarius Mesopotamiae [викарий Месопотамии]). Тут не идет речь о викарии — главе диоцеза, поскольку в данном случае наименование его должности, вне сомнения, сопровождал бы какой-нибудь почетный эпитет. Относительно пункта, называемого ???(????) ???????, см. выше, С. 63, прим. 85. Примечания: [1] Poidebard A. 1) La trace de Rome dans le desert de Syrie. Paris, 1934; 2) Le limes de Chalcis, organisation de la steppe en Haute-Syrie romaine. Paris, 1945. [21] Poidebard A. La trace de Rome… P. 46. Ср. описания, в некоторых деталях почти совпадающие, на С. 43-49 и Илл. в указанной работе. Источник: Ван Берхем Д. Римская армия в эпоху Диоклетиана и Константина. «Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета», «Акра». Санкт-Петербург, 2005. |