Отныне Рим контролировал всю Италию. Его легионы сумели одолеть македонскую фалангу, которой руководил один из лучших полководцев античности, и доказали, что они в силах противостоять всем известным тогда в мире военным системам. На юге римляне поглядывали теперь через Мессинский пролив — на Сицилию. Римская экспансия на юг неизбежно должна была привести к столкновению с крупнейшей морской державой того времени — Карфагеном. Он не только контролировал побережье Африки вплоть до Гибралтарского пролива, юго-восточную Испанию и Сардинию (там у него было пять колоний), но и владел западной Сицилией. Восточная часть острова находилась в руках сиракузских тиранов, а также группы бывших наемников, известных как мамертинцы, которые четвертью века раньше захватили город Мессана (совр. Мессина).
Сиракузцы теснили мамертинцев и уже готовились осадить Мессану, когда в войну вмешались карфагеняне. Они стремились не допустить попадания пролива под контроль Сиракуз, а потому пришли на помощь Мессане, поставив там свой гарнизон. Однако в 264 г. до н.э. мамертинцы подчинились римлянам: они не хотели видеть город оккупированным ни Сиракузами, ни Карфагеном и в то же время оценили степень свободы, какой обладал расположенный на противоположном берегу пролива Регий, союзник Рима.
Рим понимал, что принятие этого предложения равносильно объявлению войны как Сиракузам, так и Карфагену, однако все же решился его принять. Для того чтобы поставить в Мессане свой гарнизон, на юг был отправлен морем небольшой отряд во главе с военным трибуном. Карфагеняне, чей флот патрулировал тогда пролив, не горели желанием вступать в войну, а потому предприняли лишь слабую попытку помешать римлянам войти в город. Как только последние прибыли на место, мамертинцы вышвырнули карфагенян из Мессаны. Карфаген отреагировал на события отправкой на остров армии, которая прошла вдоль южного побережья, объединилась со своим былым соперником — Сиракузами — и выступила к Мессане. Тем временем римская армия под командованием консула прибыла в Регий и переправилась через пролив. Так началась самая длинная и самая горькая война в истории Рима. На протяжении следующих 120 лет городу пришлось выдержать три войны с карфагенянами, в которых Рим потерял 250 тысяч человек. Войны эти завершились полным уничтожением Карфагена и его жителей.
Наиболее ранний рассказ об этих войнах мы встречаем у греческого историка Полибия, который составил его во время Третьей Пунической войны. У него был сравнительно большой военный опыт вкупе с ясным пониманием стратегии и тактики. К сожалению, немалая часть его труда до нас не дошла. Практически непрерывный отчет о событиях от начала Второй Пунической войны в 218 г. до н.э. до 167 г. до н.э. дает Ливий; после этого периода его труд также утрачен. Как уже говорилось выше, Ливий был «кабинетным историком» и не имел нормального представления ни о стратегии, ни о тактике. Существенная часть его материалов взята у Полибия, однако он часто дополнял греческого историка сведениями, почерпнутыми из других, худших источников, чем немало портил свой рассказ. Существует и третий источник — это александрийский историк Аппиан, живший во II в. н.э. Он написал историю войн Рима, и его трудом в принципе можно пользоваться для того, чтобы заполнить пропуски, имеющиеся у Полибия и Ливия. Однако как источник Аппиан не слишком надежен, доверять ему можно только в тех случаях, где его рассказ совпадает с тем, что сказано у Полибия. В данной книге рассматривается в первую очередь информация, находящаяся у Полибия; другие же источники зачастую полностью опускаются.
В использовании Полибия в качестве исторического источника есть, однако, один отрицательный момент. Греческого историка привезли в Рим после битвы при Пидне в 168 г. до н.э. В Риме он жил в семье Сципионов и стал близким другом Сципиона Эмилиана, сына Эмилия Павла, победителя при Пидне, и внука Павла, убитого в битве при Каннах. Когда брак его отца распался, Эмилиана усыновили Сципионы, а его брата — семья Фабия Максима. Полибий не мог анализировать поступки представителей этих семей со своей обычной критической позиции, поскольку был связан с ними. Рассказывая о деяниях Сципионов, Павлов и Максимов, Полибий чувствовал себя обязанным во всем следовать их семейным преданиям, а потому ему приходилось в некоторых случаях «подгонять» другие имевшиеся у него источники под свой рассказ.
|
Рис. 1
Карта, на которой изображен театр военных действий Первой Пунической войны. В руках Рима находится вся Италия, в то время как Карфаген владеет Северной Африкой, западной Сицилией и Сардинией. Направленная на юг экспансия Рима должна была неизбежно привести его к конфликту с Карфагеном. |
Ни Сиракузы, ни Карфаген не чувствовали себя в силах справиться со сложившимся положением, а потому, обменявшись с римлянами мелкими стычками, отошли от Мессаны.
На следующий, 263 г. Рим отправил на остров обоих консулов, и пролив пересекла вторая армия. Консулы решили вначале сокрушить Сиракузы, а затем уже иметь дело со значительно более грозными карфагенянами. Однако, когда римляне подошли к греческому порту, Cиракузцы, увидев, что дело складывается не в их пользу, решили сдаться. В течение следующего года консулы продвинулись по южному побережью до Агригента, где собрались основные силы карфагенян, и осадили город. Последние попытались снять осаду, однако столкнулись с серьезным отпором и в итоге потеряли город.
Агригент (совр. Агридженто) был греческим, а не карфагенским городом, но, несмотря на это, римляне разграбили его, а жителей продали в рабство. Такая жестокость была обычным делом для военного времени, но в данном случае оказалась совершенно непродуктивной, поскольку вызвала открытую враждебность других городов. Римлянам приходилось сражаться за каждый метр там, где они могли бы пройти с миром.
Тем временем вдоль берегов Сицилии и Италии свободно рыскал флот пунийцев, которому даже удавалось вновь подчинять себе небольшие города. Римляне ясно понимали, что для того, чтобы сражаться с Карфагеном на равных, им необходимо выйти в море. В одной из мелких стычек переправлявшиеся на Сицилию римляне сумели захватить вытащенный на берег пунийский корабль, который и послужил им моделью для строительства собственных судов. В течение двух месяцев они спустили на воду 120 кораблей. Отдавая себе отчет в том, что у неопытной команды нет никаких шансов превзойти опытных карфагенских моряков, римляне изобрели абордажный мостик с крюком на конце, прозванный солдатами «вороном» (corvus). Они рассчитывали прицепляться с его помощью к кораблю противника так, чтобы получить возможность пустить в бой своих непобедимых легионеров.
Римляне отправились на юг со своим построенным из сырого дерева флотом, ведомым плохо знакомыми с новым делом людьми. Их первые 17 кораблей, включая тот, на котором плыл один из консулов, сразу же пали жертвой карфагенян. Остальные сцепились с флотом пунийцев в заливе Милаццо и вопреки всем ожиданиям одержали весомую победу, которая предоставила им контроль над морем. Основной причиной этой победы можно считать «воронов», к которым карфагеняне были совершенно не готовы.
Теперь карфагеняне осознали, что им придется иметь дело с превосходящей их римской пехотой как на суше, так и на море, и приготовились защищаться. Война превратилась в череду осад.
К 256 г. римляне довели количество своих кораблей до 330 штук и решили разрешить сложившуюся на Сицилии ситуацию радикальным способом — переносом боевых действий в Африку. Консул Атилий Регул высадился на расстоянии примерно четырехдневного перехода от Карфагена с 15 000 пеших воинов и 500 всадниками и немедленно вступил в бой. Дважды в течение следующих месяцев он громил плохо обученное карфагенское войско и к концу кампании того года смог устроиться на зимние квартиры в Тунисе, откуда было рукой подать до великого города. Зимой карфагеняне запросили мира, но Регул выставил настолько тяжелые условия, что им не оставалось ничего, кроме как из последних сил продолжить борьбу.
|
Рис. 2
Битва при Экноме, 256 г. до н.э. |
Отчаявшиеся карфагеняне пригласили для подготовки армии спартанского военачальника Ксантиппа. Его деятельность произвела на карфагенян такое впечатление, что они поручили ему командование армией. Весной он вывел свои войска навстречу римлянам и провел сражение. Ксантипп выстроил в центре фалангу и 100 боевых слонов, а на флангах разместил 4 000 конницы. Сотня слонов нарушила римский строй, а идущая за слонами фаланга оттеснила смешавшиеся ряды легионеров. Тем временем африканская конница оставила фланги римлян без прикрытия, а затем атаковала легионы с тыла. Спаслось лишь две тысячи человек, а пятьсот солдат вместе с консулом Регулом попало в плен. Но самое худшее было еще впереди. Для того чтобы подобрать выживших, был послан флот; на обратном пути он попал в сильный шторм, пережило который всего 80 кораблей. Людские потери составили примерно 100 000 жизней.
Со свойственным им стоицизмом римляне отреагировали на несчастье постройкой другого флота, но двумя годами позже они потеряли при похожих обстоятельствах еще 150 кораблей. К 251 г. их силы настолько истощились, что они смогли снарядить всего 60 кораблей и вынуждены были уступить господство на море Карфагену. Они сомневались, что будут в состоянии когда-либо постоянно властвовать на море, а потому решили закрыть Сицилию для карфагенян путем захвата их главных портов на острове. Таковых было три — Панорм (совр. Палермо) на северном побережье, а также Дрепана (совр. Трапани) и Лилибей (совр. Марсала) на западной оконечности Сицилии. Римляне начали с того, что прошли по северному побережью и взяли Панорм, главную из колоний пунов.
В 250 г. до н.э. римляне предприняли титаническое усилие и набрали команды для 240 кораблей. Соединенными усилиями армии и флота они нанесли удар по Лилибею и блокировали его.
Попытка взять Дрепану, которую предприняли римляне на следующий год, обернулась бедой — погибла почти сотня боевых кораблей. В результате еще одного столкновения со стихией консул, который сопровождал вспомогательный флот, потерял еще 120 боевых кораблей и около 800 вспомогательных судов. Рим вновь остался без флота. Продовольствие римлянам, осаждавшим Лилибей, доставлялось через всю Сицилию, что было очень неудобно, особенно учитывая постоянные нападения карфагенян. Чтобы хоть как-то изменить ситуацию, римляне организовали атаку и захватили гору Эрике, господствовавшую над Дрепаной. Благодаря этому они сумели проложить новый путь для доставки припасов и вдобавок лишили опасную карфагенскую конницу возможности свободно действовать прямо из порта пунов.
Обе стороны были сильно истощены войной, и в течение 248 г. довольствовались тем, что сохраняли свои позиции. Однако на следующий год карфагеняне решили проявить инициативу в решении сложившейся ситуации и назначили главнокомандующим своих островных сил молодого талантливого полководца Гамилькара Барку. Он отдавал себе отчет в том, что снять римскую осаду с двух западных портов напрямую невозможно, но надеялся добиться отвода римских армий от Лилибея и Дрепаны путем организации набегов на побережье Италии. Когда же этот его план успехом не увенчался, Гамилькар захватил гору на северном побережье, расположенную между Панормом и Дрепаной. С этой точки он мог продолжать морскую войну, угрожая в то же время римским путям снабжения. Практически три года Гамилькар Барка проводил оттуда свои рейды.
В 244 г. он осуществил дерзкое нападение на римские позиции на г. Эрике. Для того чтобы контролировать все движение в Дрепану и из Дрепаны, римляне построили два форта — один на вершине горы и еще один у ее подножия, на юго-западной стороне. Гамилькар же смог закрепиться между ними, расколов их силы и вдобавок отрезав пути доставки припасов верхнему форту. Два года удерживал он эту опасную позицию, покуда небрежение и недостаток энергии со стороны его собственного правительства не привели к завершению войны.
Недостаточно успешный ход войны оказал плохое влияние на Карфаген, а упадок духа сказался и на эффективности работы интендантского ведомства. Вскоре осажденный гарнизон начал ощущать недостаток продовольствия, доставка которого все задерживалась. Римляне же, напротив, совершили последнее усилие и заложили новый флот. Летом 242 г. они отправили на юг 200 кораблей. Не зная об этом, карфагенская эскадра отплыла в Карфаген для того, чтобы сопровождать долгожданные корабли с припасами. Результатом этого стал захват римлянами гавани Дрепаны. Когда суда пунов наконец подошли к западной оконечности острова, римский флот перехватил и сокрушил его в сражении при Эгатских островах (241 г. до н.э.). Это событие стало переломной точкой в ходе войны. Голодавшим гарнизонам обоих городов ничего не оставалось, как сдаться на милость победителей. Гамилькар постарался выторговать как можно больше, однако по условиям мирного договора Карфагену пришлось полностью оставить Сицилию и выплатить существенную контрибуцию. Обе стороны понесли в этой войне огромные потери. Полибий подсчитал, что римляне потеряли в ней около 700 кораблей, а карфагеняне — около 500.
После войны наемники, служившие на острове, потребовали от Карфагена своей платы, а когда ее не последовало, взбунтовались. Правительство города совершенно не справлялось с ситуацией, и только опыт Гамилькара Барки, жестоко подавившего мятеж, спас карфагенян от полнейшего поражения. Воспользовавшись ситуацией, Рим захватил Сардинию, цинично нарушив только что данные клятвы. Положение, в котором оказался Карфаген, было поистине отчаянным: бросив все силы на то, чтобы сохранить свое положение на Сицилии, он потерял не только все колонии у берегов Италии, но и богатые людскими и материальными ресурсами владения в Испании.
Гамилькар Барка, недовольный политикой собственного правительства, предавшего армию на Сицилии, предложил свои услуги для повторного завоевания Испании. В 237 г. он навсегда покинул родину, увозя с собой своего сына, молодого Ганнибала. Восемь лет спустя он погиб в бою, после того как вновь захватил юго-восточную часть Иберийского полуострова.
Имела свои интересы в Испании и греческая колония Массилия (Марсель), расположенная на территории южной Франции. Массилийцы были отчасти виновны в испанских потерях Карфагена. Колония была в числе союзников Рима, и нет сомнения в том, что он с одобрением отнесся к ее иберийской кампании. Все это должно было оказать существенное влияние на развитие войны на Сицилии и, вероятно, было причиной того, почему Карфаген не смог заплатить наемникам после войны. Теперь же, когда армия пунов продвинулась на север, в глубь иберийского полуострова, торговые фактории массилийцев оказались отрезанными от остальной территории. Если бы карфагеняне пошли дальше, за р. Ибер (совр. Эбро), реальная опасность стала бы угрожать колониям Массилии — Роде и Эмпориям (совр. Ампурьяс), к югу от Пиренеев: Массилийцы обратились к Риму с просьбой о помощи, и Рим, невзирая на собственные проблемы, связанные с подготовкой к встрече кельтского вторжения, отправил в Испанию посольство, которое ухитрилось убедить преемника Гамилькара, Гасдрубала, согласиться на довольно безобидное соглашение не расширять границы карфагенских владений за Эбро. Причина столь быстрого достижения договоренности заключалась в том, что Эбро течет на юго-восток, поэтому примерно 95 процентов испанской территории оставалось открытым завоеванию. Пятью годами позже Гасдрубал пал от руки убийцы и предводителем войска был избран Ганнибал, сын Гамилькара, который за шестнадцать лет до того приехал в Испанию вместе с отцом.
Между тем Рим продолжал постепенное продвижение на север в Италии. Его легионы переправились через Арно и стали наступать на земли лигурийцев, которые занимали все приморье — от Арно до Роны. К 230 г. в руках римлян оказался участок побережья до Специи.
На восточном побережье появилась в 268 г. до н.э. вторая колония в Аримине (совр. Римини), севернее существовавшей примерно с 285 г. Сены Галлика (Сенигаллия). В конце 230-х гг. римляне решили заселить земли, пустовавшие уже около пятидесяти лет. Кельты, негодуя на это продвижение римлян по направлению к долине р. По, начали подготовку к массированному вторжению на полуостров. Оно несколько задержалось из-за внутренних разногласий между племенами, но к 226 г. до н.э. все было практически готово. Именно перед лицом этой угрозы заключили римляне иберийское соглашение с Гасдрубалом.
В 225 г. до н.э. кельтская армия в 70 000 человек перешла через Апеннины. Время для вторжения они выбрали не слишком удачное, потому что не занятый ничем другим Рим смог бросить все свои силы на то, чтобы отразить нашествие. Римляне опасались его, однако у них было достаточно времени на подготовку. К боевым действиям было подготовлено четыре армии. В распоряжении каждого консула находилось четыре легиона, то есть примерно 50 000 пехотинцев и 3 200 всадников. Одна из армий вела боевые действия на Сардинии. Другая была отправлена к Аримину (Римини) для того, чтобы охранять Фламиниеву дорогу, ведущую на юг. Третья армия, такая же по численности, охраняла Рим. Четвертая, состоявшая из 50 000 пеших воинов и 4 000 всадников, набранных из сабинян и этрусков, была отдана под командование одному из преторов и прикрывала земли Этрурии. Вероятно, она стала в районе Ареццо. Так мы в первый раз видим то громадное количество войска, которое Рим был в состоянии выставить одновременно.
Кельты не ударили там, где их ожидали — у Аримина, — а прошли через Апеннины в Этрурию и атаковали расположенную там армию. Вовремя пришедшие на помощь легионы из Аримина сумели предотвратить массовое избиение римлян, и кельты, по пятам преследуемые римской армией, отступили к побережью. Добравшись до берега, они отправились на север, и тут их передовые отряды обнаружили, к немалому своему удивлению, армию другого консула, которая переправилась с Сардинии в Пизу и шла на юг, к Риму. Сражение, в котором кельты храбро сражались до самого конца, произошло в 140 км севернее города, близ Теламона.
Так миновала угроза еще одного вторжения, и римляне поклялись, что оно будет последним. Теперь их легионы сами вторглись в долину По. Первыми им удалось подчинить себе бойев, которые жили к югу от По. На следующий год (223 г. до н.э.) консул Фламиний, которого впоследствии убил Ганнибал в битве при Тразименском озере, перешел через По и вынудил инсубров дать бой около Бергамо, в котором их армия была разгромлена. Сенат отказался выслушать мольбу галлов о мире, требуя лишь безоговорочного подчинения. В 224 г. 30 000 гезатов (то самое племя, воины которого сражались обнаженными) переправились через Альпы для того, чтобы помочь своим родичам в долине По. Римляне осадили инсубрский город Ацерры, к северу от По, и кельты, которые стремились оттянуть от него римские легионы, атаковали провиантские склады в Кастеджио, в 50 км западнее Пьяченцы. На помощь городу бросился один из консулов, Марк Клавдий Марцелл, возглавивший отряд из конницы и легковооруженных воинов. Галльский вождь Виридомар вызвал его на поединок, и Марцелл, которому было около 50 лет, принял бой и победил.
Отбив атаку, Марцелл перешел через По и, объединившись с другим консулом, который тем временем взял Ацерры, сокрушил Милан. С падением этой главной крепости инсубры вынуждены были капитулировать. В течение двух следующих лет римляне подавили очаги сопротивления в верхней части Адриатики, и к концу 220-х гг. до н.э. в их руках находилась практически вся Италия, за исключением Генуэзского залива. Чтобы закрепить за собой завоеванные земли в долине По, были основаны две колонии — одна на северном берегу, в Кремоне, на землях инсубров, а другая — на южном, в Плаценции, на землях бойев.
Со времен захвата Сардинии Рим обрел полный контроль над Тирренским морем. При наличии крупного флота, который появился в результате войны с Карфагеном, это был существенный шаг к власти над Адриатикой. Народы, населявшие восточную ее часть — самыми многочисленными из них были иллирийцы, — жили в основном за счет пиратства. В тех краях их легкие суда (лембы) были грозой всех торговцев. Во второй половине III в. до н.э. могущество Иллирии, а с ним и наглость ее пиратов существенно возросли. К сожалению, морская мощь греческих государств в III в. пришла в упадок, а потому ни одно из них не способно было справиться с ситуацией. Даже Македония, которая по традиции поддерживала порядок на севере, не хотела, да и не могла что-либо предпринять. Рим не испытывал большого желания вмешиваться в мелкий конфликт такого рода, однако под давлением италийских купцов, чьи корабли, отправлявшиеся из Брундизия, постоянно грабили, отправил в Иллирию посольство и потребовал прекратить нападения. Получив резкий отпор от иллирийской царицы Тевты, Рим вторгся в 229 г. на территорию Иллирии и захватил кусок земли, лежавший напротив Брундизия, примерно соответствующий побережью современной Албании. Он стал первым приобретением Рима, действительно находившимся за пределами Италии. Это были ворота к Греции, которые в последующие годы оказались поистине бесценными для Рима. В 220 г. до н.э. в Иллирии снова разгорелись волнения, которые потребовали вмешательства обоих консулов, и продолжались вплоть до 219 г. Теперь сцена была подготовлена для важнейших событий 218 г. до н.э., событий, которые вовлекли Рим в самый знаменитый его конфликт. Война с Ганнибалом стала переломной точкой римской военной истории. Рим вступил в нее всего лишь одним из средиземноморских государств, а закончил через 16 лет государством с самой большой военной мощью в мире. Эта война стала кульминационной точкой военных достижений Рима, и ему никогда больше не приходилось встречаться с таким испытанием.
Источник:
Коннолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории. «Эксмо-Пресс». Москва, 2000.
Перевод: С. Лопухова, А. Хромова.