Поход персов 480 – 479 г. до н. э. (Паневин К. В.)

Приготовления Персии к новому походу на Грецию

Неудача похода Датиса и Артаферна не могла заставить Дария отказаться от завоевания Греции; наоборот, эта неудача должна была скорее побудить его к новым усилиям для достижения этой цели. Слишком чувствительно поколебало марафонское поражение военный престиж Персии, слишком важны были мотивы, заставлявшие «царя царей» стремиться распространить свое владычество на все западное побережье Эгейского моря. Поэтому уже в 489—488 гг. до н. э. Дарий начал обширные приготовления к новому походу на Грецию. Но обстоятельства сложились так, что этот новый мощный поход мог быть осуществлен лишь в 480 г. до н. э.

В 486 г., ранее, чем широко задуманные приготовления Дария были доведены до конца, вспыхнуло серьезное восстание в Египте; в том же году умер и сам Дарий. Ему наследовал Ксеркс, его старший сын от дочери Кира — Атоссы. Новому царю пришлось затратить два года на подавление египетского восстания и укрощение мятежа в Вавилоне. Только в 483 г. до н. э. Ксерксу удалось восстановить относительное внутреннее спокойствие в своей монархии и возобновить прерванные приготовления к греческому походу. Неудача предшествовавших походов с полной убедительностью доказала, что завоевание Греции может быть достигнуто лишь при мобилизации всех сил огромной монархии. И действительно, ни один поход, предпринимавшийся персидскими царями, не был подготовлен так тщательно и так систематически, как поход Ксеркса; три года (483—480 гг. до н. э.) были затрачены на грандиозные военные и дипломатические приготовления. Прежде всего Ксеркс принял меры, чтобы полностью изолировать греков, лишить их возможности иметь союзников. В этом отношении несомненную опасность для персов представляли западные греки, особенно Сиракузское государство в Сицилии, располагавшее значительными военными и морскими силами. Сведения о существовании особого союзного договора, заключенного Ксерксом с Карфагеном, непримиримым соперником и врагом западных греков, весьма правдоподобны. Этот договор обеспечивал персам помощь карфагенян, которые своими действиями должны были лишить Сиракузы возможности прийти на помощь Греции. По примеру Дария, Ксеркс постарался обеспечить себя союзниками и внутри Греции. Персидская дипломатия добилась того, что Фессалия и Беотия признали верховное господство «царя царей». Аргос, оставаясь формально нейтральным, фактически находился на стороне Персии. Кроме того, персы по-прежнему могли рассчитывать на помощь со стороны персофильских элементов и в других греческих государствах; многочисленные греческие изгнанники, находившиеся при дворе Ксеркса (среди них бывший спартанский царь Демарат), снабжали персидское командование ценной информацией о положении в Греции. Таким образом персы провели дипломатическую подготовку, чтобы обеспечить полный успех готовящемуся походу.

Не менее основательна была и военная подготовка. Мардоний, ближайший военный советник Ксеркса, предложил царю свой старый стратегический план, устранив те недостатки его, которые привели к неудаче похода 492 г. до н. э. Так как во время этого похода персидский флот потерпел катастрофу у Афонского мыса, то Ксеркс по совету Мардония отдал распоряжение соорудить канал через узкий перешеек, соединяющий скалистый мыс с материком. Для выполнения этой задачи сюда была согнана огромная масса людей, и после трехлетней работы под руководством опытных инженеров был сооружен канал, по которому могли в полной безопасности проходить в два ряда персидские корабли.

Далее, для переправы сухопутной армии в Европу у Абидоса через Геллеспонт были построены два понтонных моста. Геродот рассказывает, что внезапно поднявшаяся буря разрушила эти мосты и разгневанный Ксеркс приказал наказать Геллеспонт ударами бича и бросить в воду оковы (Геродот, VII, 35). Мосты были наведены вновь, и армия переправилась в Европу. Вдоль всего побережья Фракии и Македонии были построены склады, которые должны были обеспечить армию всем необходимым во время долгого марша.

Те военные силы, которые Ксеркс намеревался двинуть на греков, представлялись последним грандиозными. Несколько страниц своего труда Геродот посвящает описанию многочисленных народностей, подвластных персидскому царю и выставивших свои отряды, пехоту и конницу, описанию их одежды и вооружения. Всего, по Геродоту, в нашествии на Грецию приняли участие 5 283 220 человек.

Уже давно эти, поистине чудовищные для того времени, цифры вызывали законное недоверие исследователей. Историк военного искусства Дельбрюк подсчитал, что при такой численности армия Ксеркса должна была бы на походе растянуться не менее чем на 3 тыс. км, другими словами, когда передовые части этой армии подходили бы к Средней Греции, последние отряды ее только начали бы движение от берегов Тигра! Цифры, приводимые Геродотом, приходится отбросить, как явно баснословные. Наиболее вероятным является предположение, что армия Ксеркса насчитывала около 100 000 бойцов и, если соотношение, указанное Геродотом, верно, такою же приблизительно была численность вспомогательных войск. Конечно, и такая армия должна была казаться грекам огромной; неудивительно поэтому, что они так преувеличили ее численность. Не менее внушительны были и морские силы, собранные Ксерксом: по Эсхилу, персидский флот состоял из 1 000 кораблей, по Геродоту — из 1 208. Если принять во внимание, что флот насчитывал большое количество транспортных кораблей и мелких судов, малопригодных для боя (Эсхил определенно указывает, что у персов было лишь 207 быстроходных триер), то можно допустить, что Ксерксу действительно удалось собрать около 1 000 судов.

К зиме 481—480 гг. до н. э. все приготовления к походу были закончены, сухопутная армия была сосредоточена в Каппадокии, флот — близ Фокеи, на западном побережье Малой Азии. Страшная угроза персидского нашествия надвигалась на Грецию.

Греция накануне персидского нашествия. Деятельность Фемистокла

Благоприятный исход Марафонского сражения отнюдь не означал еще прекращения борьбы с Персией, но лишь кратковременную передышку. А между тем в Греции, как и ранее, шла непрерывная борьба между отдельными полисами, каждый из которых стремился отстоять прежде всего свои узкоместные интересы. Наиболее остро персидская опасность ощущалась в Афинах. Спарта могла еще в известной мере обезопасить себя, перегородив цепью укреплений Коринфский перешеек, но Аттика была открыта для персидского удара. Необходимо было с напряжением всех сил готовиться к обороне.

Несмотря на победу при Марафоне, было ясно, что никакие победы на суше не смогут сохранить независимость Греции, пока персы господствуют на море. Уже теперь все ощутимее стали сказываться последствия усиления власти персов на море: владея Геллеспонтом, персы отрезали Афины от Черноморского побережья, главного источника снабжения Аттики хлебом. Таким образом, для демоса господство на море становилось вопросом жизни и смерти. Однако создание большого морского флота и перенесение центра тяжести афинской военной мощи на море должно было означать рост политического значения городской бедноты, так как именно из бедноты вербовались матросы, которым не надо было иметь дорогостоящего вооружения. Представители консервативных аграрных кругов, не желавшие увеличения политической роли ремесленников, грузчиков, матросов и т. д., упорно противились осуществлению «морской программы».

Противники создания сильного афинского флота Писистратиды и Алкмеониды были устранены народным собранием с помощью остракизма. В 486 г. до н. э. был изгнан Алкмеонид Мегакл, в 485 г. до н.э.— другой Алкмеонид, Ксантипп. В то же время была проведена дальнейшая демократизация государственного строя Афин. В управлении государством крупная роль все еще принадлежала архонтам, и, хотя Клисфеном были отменены все привилегии по происхождению, архонты почти неизменно избирались из числа аристократов. Этому оплоту аристократии был нанесен сокрушительный удар: в 488—487 гг. было введено замещение должностей архонтов по жребию. Благодаря этой реформе должность архонта потеряла в сущности всякое значение, а ведущую роль стали играть десять стратегов, избиравшихся по филам не по жребию, а хиротонией (поднятием рук); глава коллегии стратегов избирался народным собранием также путем хиротонии. Важнейшим препятствием к осуществлению программы Фемистокла и его сторонников была оппозиция со стороны Аристида. Он был вождем не только наиболее богатых слоев городского населения и землевладельцев аристократического происхождения. За Аристидом шла и значительная часть аттического крестьянства, боявшаяся вторжения врага с суши и, очевидно, требовавшая укрепления афинской сухопутной границы. Тем не менее верх одержали Фемистокл и его единомышленники. На их стороне было то преимущество, что Афины, как государство, не располагавшее плодородной территорией, в рассматриваемое время уже прочно вступили на путь развития ремесел и морской торговли. Это закономерно повлекло за собой и повышение удельного веса в политической жизни соответствующих слоев афинского населения.

В 483—482 гг. до н. э. Аристид был изгнан остракизмом. Наконец после десятилетней упорной борьбы «морская партия» во главе с Фемистоклом приступила к строительству большого флота. Средства на это были взяты из доходов Лаврийских серебряных рудников, которыми Афины владели с давних времен; по старинному обычаю, добывавшееся там серебро распределялось между всеми гражданами. Как раз в 483г. до н. э. были открыты новые, особенно богатые залежи, которые значительно увеличили добычу серебра. Фемистокл внес в народное собрание предложение употребить это серебро на постройку флота. Указывая на начавшиеся военные приготовления Ксеркса, он призывал граждан употребить серебро Лаврия полностью на строительство военных судов. Предложение это было принято народным собранием. Строительство боевых триер развернулось исключительно быстрыми темпами. К 480 г. до н. э. Афины располагали уже флотом, насчитывавшим не менее 180 триер. Никогда ни одно греческое государство не имело такого сильного флота. В это же время началось строительство укреплений в Пирее и превращение его в военную гавань.

Победа «морской партии» и строительство крупного флота привели к существенным изменениям в экономике и социальном строе Афин. До этой реформы в жизни Афин решающую роль играли земледельческие и землевладельческие круги, поставлявшие основную силу армии — гоплитов. С постройкой флота центр тяжести в войне переносится на море, и основной военной силой становятся матросы, которые набираются из 4-го имущественного разряда — фетов. Это имело следствием дальнейшую демократизацию рабовладельческого строя Афин.

Союз Афин со Спартой. Конгресс греческих городов

Известия о прорытии персами Афонского канала, о постройке мостов на Геллеспонте и о других приготовлениях Ксеркса вызвали глубокое волнение во всех греческих полисах. Спартанцы понимали, что в случае, если персам удастся одержать победу над другими греческими полисами, Спарта лишится своей независимости. Правда, от персидских сухопутных сил можно было защититься, создав сильную оборонительную линию на Коринфском перешейке, но персидскому флоту Спарта ничего не могла противопоставить. Кроме того, появление персов в Лаконике немедленно вызвало бы восстание илотов и тем самым привело бы к полному крушению социального строя Спарты. Поэтому, при всем желании господствующего класса Спарты уклониться от столкновения с Персией и враждебности его к афинской рабовладельческой демократии, единственным выходом было заключение с Афинами оборонительного союза. Только сильный афинский флот, созданный за последние годы, мог защитить спартанские границы от персов.

Перед лицом грозной опасности союз Афин и Спарты являлся еще недостаточной гарантией греческой независимости; необходимо было создать более мощную организацию, привлечь к союзу по возможности все греческие государства. Однако такой крупный центр, как Дельфы, куда стекались греки из самых различных государств, не возглавил общегреческого движения против персов, так как он разделял политическую ориентацию северогреческих персофильских кругов. Поэтому пророчествовавшая в Дельфийском храме жрица Аполлона отговаривала отдельные общины от участия в борьбе, афинянам же предрекала полную гибель и разорение. Пелопоннесский союз был слишком узким объединением, связанным исключительно местными интересами. Настоятельная необходимость требовала создания нового общеэллинского союза.

Осенью 481 г. до н. э. почти все греческие общины получили от Спарты приглашение прислать своих представителей в храм Посейдона на Коринфском перешейке, близ Коринфа. Далеко не все приглашенные отозвались на этот призыв — некоторые даже не дали ответа. Все же конгресс состоялся. В силу решений этого собрания всякие войны между греческими государствами были запрещены, враждующие должны были заключить между собой мир. Так, Афины примирились с Эгиной. Далее делегаты договорились о заключении оборонительного союза, о численности выставляемых войск и о том, что общины, которые добровольно примкнут к персам, должны подвергнуться суровому наказанию. Наконец, были предприняты меры, чтобы более точно установить масштабы и характер персидских военных приготовлений. Особые посольства направились в Аргос, Керкиру, Сиракузы и приморские города Крита с призывом присоединиться к образовавшемуся союзу. Результаты этого обращения оказались печальными: Аргос, уже ранее вступивший в соглашение с персами, заявил о своем нейтралитете. Сиракузы не могли ничем помочь грекам, так как их силы были скованы враждебными действиями карфагенян; Керкира хотя обещала помощь, но флот ее опоздал к сражению; города Крита прямо ответили отказом. И все же конгресс имел огромное значение: та цель, во имя которой собрались делегаты различных греческих государств и которую Геродот выражает словами «объединить всех эллинов и всем согласно действовать заодно», хотя и не полностью, но все же была достигнута. Появившееся перед лицом общей опасности сознание единства общегреческих интересов нашло свое выражение в общеэллинском союзе. Так как этот союз рассматривался как своего рода расширение существовавшего ранее Пелопоннесского союза, то руководство в нем взяла на себя Спарта. Спартанцы Леонид и Еврибиад получили верховное командование над сухопутными и морскими силами союза.

Греческие вооруженные силы. Начало военных действий

Геродот не сообщает, какова была численность греческого войска; все же на основании его данных о числе греческих воинов, участвовавших в последующей битве при Платеях, можно предполагать, что сухопутная армия греков состояла приблизительно из 35 тыс. гоплитов и такого же числа легковооруженных. Что касается флота, то в течение всей войны греки не могли выставить более 366 кораблей, причем около ¾ этого флота состояло из афинских судов. Собравшийся вновь, уже несколько позже, весной 480 г. до н. э., союзный конгресс разработал план военных действий. По предложению Фемистокла, с которым, очевидно, только после больших колебаний согласились спартанцы, было решено центр тяжести операций перенести на море; сухопутное войско должно было только прикрывать флот и облегчать его действия.

Ранней весной 480 г. до н. э. персидская армия под предводительством Ксеркса выступила в поход; в мае персы перешли по мостам через Геллеспонт и, двигаясь по прибрежным дорогам Фракии, в конце июля достигли Фермы. Сюда прибыл и флот, который сопровождал армию, двигаясь сначала вдоль побережья, а затем через Афонский канал. Согласно принятому ранее плану греки решили запереть перед наступающей сухопутной армией врага те немногочисленные горные проходы, которые ведут с севера в Элладу. Поэтому той же весной 480 г. до н.э. союзное греческое войско выступило навстречу персам, в Фессалию. Фессалийцы вели двойную игру: с одной стороны, они уже давно находились в сношениях с персидским царем, а с другой, когда возник общеэллинский союз, они обратились к нему за помощью и обещали свою поддержку в том случае, если грекам удастся помешать вторжению персов в Фессалию. Союзное войско заняло Темпейское ущелье — проход, ведший из Македонии в Фессалию. Однако вскоре стало очевидным, что эту позицию удержать невозможно. Греческие полководцы получили сообщение, что существуют другие проходы в глубь страны, вполне доступные для обходного движения персов; кроме того, поведение некоторых фессалийских племен было явно подозрительным. При ненадежном тыле защита Темпейского прохода становилась рискованной. Войску пришлось отступать на юг, отдавая богатую Фессалию, с ее плодородными пашнями и пастбищами, во власть персов.

Оборона Фермопил и битва при Артемисии

Союзные силы греков сконцентрировались у Фермопильского прохода, на границе Фессалии и Средней Греции. Высокие горы, отвесно спускаясь почти к самому берегу моря, оставляют здесь лишь узкую дорогу. Решено было защищаться от персов именно в Фермопилах. Однако спартанцы, которые обещали дать сухопутные войска, прислали лишь 300 человек во главе с царем Леонидом. Ему было поручено командование всем греческим отрядом при Фермопилах, насчитывавшим около 5 тыс. человек. Греческий флот, состоявший из 271 триеры, как только было получено известие, что Ксеркс прибыл в Ферму, вышел в море и расположился у северной оконечности острова Евбеи, близ мыса Артемисия. Командующим этим флотом был спартанец Еврибиад, но так как афиняне выставили наибольшее количество судов (127), то Фемистокл в сущности играл главную роль в руководстве операциями. У побережья Аттики были оставлены 53 афинские триеры для того, чтобы прикрывать отступление флота в случае неудачи. Персидский флот двинулся навстречу грекам; по пути он сильно пострадал от бури. Персы заняли позицию к северу от греков, в Пегасейском заливе; в то же время сухопутная армия персов почти вплотную подошла к Фермопилам.

Теперь силы враждующих сторон стояли друг против друга на суше и на море; сражение было неизбежно. Однако Ксеркс четыре дня медлил с началом штурма Фермопил: он, очевидно, ожидал выступления флота, которое задерживалось из-за непогоды. Только на пятый день сухопутная армия персов пошла на штурм, одновременно персидские корабли вступили в бой с греческими. На море сражение растянулось на целых три дня и окончилось, в сущности, безрезультатно. Грекам не удалось отбросить персов и прийти на помощь защитникам Фермопил, но и персы не смогли разгромить греческий флот. На четвертый день персидский флот даже не вышел в море и затем не сделал попытки преследовать отступавшие греческие корабли.

На суше между тем персы яростно штурмовали Фермопильские теснины, но одна атака за другой разбивались о несокрушимую стойкость греческих воинов. Лишь благодаря измене персам удалось найти путь, который вел через горы в обход Фермопильской позиции. Воспользовавшись этим, они появились в тылу у защитников ущелья. После этого дальнейшее сопротивление стало бесполезным. Леонид приказал союзникам отступать, а сам во главе 300 спартанцев (к ним добровольно примкнул отряд граждан из Феспий) остался прикрывать отступление. По старинному спартанскому закону воин ни при каких условиях не имел права отступать: всеобщее презрение, постыдная кличка «задрожавший», даже лишение политических прав было уделом тех, кто нарушал этот закон. В ожесточенной битве сам Леонид пал, а оставшиеся продолжали сражаться.

Когда сломались копья, спартанские воины дрались мечами, даже голыми руками, пока не пали все. Ценой огромных потерь купили персы эту победу; множество знатных персов, среди них два брата самого царя, нашли здесь смерть. Потрясающее впечатление произвел как на греков, так и на их врагов героический подвиг Леонида и его воинов. На месте сражения впоследствии греками был поставлен памятник с изображением льва и с текстом, составленным поэтом Симонидом, который гласит:

«О чужестранец, поведай спартанцам о нашей кончине;
Честно исполнив закон, здесь мы в могиле лежим».

После падения Фермопил дальнейшее пребывание у Артемисия пострадавшего в бою греческого флота потеряло смысл и сделалось даже опасным; поэтому флот поспешно двинулся через Евбейский залив назад к Аттике. Греческая армия не могла еще и думать о том, чтобы дать бой в открытом поле многочисленному врагу; такое предприятие могло окончиться лишь поражением. Вплоть до Истмийского перешейка не было сильной позиции, пригодной для длительной обороны; на перешейке пелопоннесцы спешно возводили в это время линию укреплений.

Беотия беспрепятственно пропустила персов. Одной из причин, побудивших беотийских аристократов стать на сторону персов, была надежда, что при поддержке персидских войск им удастся легко справиться с народным движением. Впрочем, был и ряд других причин. Беотия была расположена в той области Средней Греции, куда прежде всего должны были вторгнуться персы, а вражеское нашествие было особенно страшно для беотийцев, бывших по большей части земледельцами. Далее, уже один тот факт, что заклятые враги беотийцев — афиняне возглавляли борьбу с персами, склонил беотийцев стать на сторону персов. Вся Средняя Греция была открыта для врага, персидская армия двигалась по стране, разрушая и сжигая все на своем пути. Не пострадал лишь богатейший Дельфийский храм: Ксеркс слишком хорошо понимал его значение и ценил его давнишние симпатии к персам. Всем же, кто не желал подчиниться персам, не оставалось другого выхода, как бежать из страны, собрав все, что можно было захватить с собой.

Афины в то время еще не были соединены стенами с Пиреем. В случае осады население города неизбежно было бы обречено на голодную смерть. Афинский народ и афинское правительство в этот критический момент вынуждены были прийти к решению оставить неприятелю и город, и страну.

Еще ранее в Афинах была объявлена всеобщая амнистия и всем, подвергнутым остракизму, было разрешено вернуться на родину. Под руководством ареопага, в порядке, без паники и замешательства, протекала эвакуация населения. Каждый уходящий получал от ареопага небольшое пособие. Мужчины направлялись во флот, старики, женщины и дети с рабами и имуществом были перевезены на Саламин, на Эгину и в Трезену. Когда персидская конница появилась в виду Афин, город был пуст. Только небольшая кучка фанатиков, решившихся умереть, засела за деревянными стенами акрополя. Персы без труда покончили с ними; город был разрушен и сожжен, вся Аттика подверглась разорению. Персидский флот бросил якорь у афинской гавани Фалер.

Подготовка к морской битве

Тем временем греческий союзный флот собрался у Саламина. Потери, понесенные у Артемисия, были пополнены отчасти путем починки пострадавших кораблей, отчасти благодаря прибытию подкреплений из Эгины и Пелопоннеса. Попытка Фемистокла побудить ионийцев, находившихся в персидском флоте, перейти на сторону греков не удалась; только 4 корабля, направленные Наксосом по приказу царя для поддержки персидского флота, примкнули к грекам. Всего, по словам Эсхила, принимавшего участие в последовавшем сражении, греческий флот насчитывал 310 кораблей, из них 110 афинских. Позиция, занятая греками у Саламина, была превосходна: она не только позволяла защищать остров, на котором находилось множество афинских беженцев, но и препятствовать сухопутной армии персов продвигаться к укреплениям на Коринфском перешейке. Все же, по рассказу Геродота, многие стратеги предлагали отступить и уклониться от боя. Тем не менее победило мнение Фемистокла. Теперь необходимо было постараться немедленно втянуть персов в сражение.

Геродот передает рассказ, будто Фемистокл предпринял ловкий шаг, который и решил дело. Он послал к персидскому царю своего раба с особым поручением передать Ксерксу от имени Фемистокла, якобы настроенного сочувственно к персам, что среди греков царит полнейшее уныние и разброд и что они готовы в страхе разбежаться; поэтому стоит только персам немедленно атаковать греков, и победа им обеспечена. Ксеркса же, уверенного в своей силе, очевидно, прельщала возможность одним ударом окончить войну: под Артемисием греческий флот ускользнул, теперь можно было окружить его со всех сторон. Греческий флот стоял в бухте, глубоко врезывающейся в восточное побережье острова у города Саламина. Узкий пролив между островом Саламином и материком на юге почти запирает островок Пситталия; здесь вдоль берегов Аттики в три ряда выстроились персидские корабли, на остров же был высажен сильный десант. К западному выходу из пролива, к Мегарам, Ксеркс направил вспомогательный отряд кораблей, который отрезал грекам возможность отступления. Сухопутная армия персов была стянута к берегу, в тылу главных сил флота; сам Ксеркс находился на высокой горе, чтобы наблюдать за сражением.

Битва при Саламине

Ранним утром 28 сентября 480 г. до н. э. греческий флот в боевом порядке, имея на левом фланге афинские корабли, на правом — спартанские и эгинские, первый двинулся на персов. Завязался ожесточенный бой. С необычайным упорством и храбростью сражались персидские моряки. Но вскоре среди персов началось замешательство; в узком и мелком проливе задние ряды кораблей стесняли движение передних. Напрасны были усилия опытных финикийских моряков — под натиском греческих судов огромный персидский флот сбился в беспорядочную кучу. С треском врезывались друг в друга корабли, садились на мель и гибли во множестве. В это же время Аристид, воспользовавшийся амнистией и накануне боя вернувшийся на родину, высадился с отрядом афинских гоплитов на Пситталию и перебил находившийся там десант персов. К наступлению ночи все было кончено: огромный персидский флот был разгромлен и почти полностью уничтожен. Уцелевшие корабли были не способны к каким-либо серьезным операциям на море. Созданный афинянами флот отстоял независимость Греции.

Период после Саламинской битвы

Война далеко еще не была закончена. Персидская сухопутная армия, сильная и многочисленная, продолжала находиться в Аттике, но последствия Саламинской победы сказались немедленно. Ксеркс, обеспокоенный судьбой своей монархии, которой теперь мог угрожать победоносный греческий флот, решил вернуться в Азию. Сдав команду над армией Мардонию, он покинул Грецию. Фемистокл на следующий день после победы выступил на военном совете с предложением послать греческий флот для захвата Геллеспонта: тем самым были бы перерезаны коммуникации персидской армии и парализованы ее действия. Но пелопоннесцам, которые все еще опасались вторжения персов через Коринфский перешеек, такой план показался чрезмерно рискованным, и он был отвергнут. Единственное, чего удалось добиться Фемистоклу, — это предпринять экспедицию против тех островных полисов, которые, как Андрос, Парос, Наксос, поддерживали персов или соблюдали по отношению к ним нейтралитет. Фемистокл обложил эти острова контрибуцией, собрав таким образом деньги для дальнейшего ведения войны, и установил здесь правительства, дружественные Афинам.

Во всяком случае, персы и после Саламина все еще не считали свое дело окончательно проигранным; они рассчитывали в предстоящей затяжной войне сломить сопротивление греков. Мардоний, принявший после отъезда царя командование персидской армией, отвел свои войска из опустошенной Аттики в плодородную Фессалию, где они и провели зиму 480—479 гг. до н. э. Трудности, стоявшие перед персидским войском, были очень значительны. Временно покинутую Аттику Мардоний мог, разумеется, в любое время занять вновь, но без содействия флота нечего было и думать о прорыве через укрепленный Коринфский перешеек. Между тем должны были пройти годы, прежде чем можно было бы залечить раны, полученные у Саламина; пока персидский флот мог только прикрывать побережье Азии, прежде всего Ионию, где победа греков могла вызвать новое восстание.

После того как непосредственная опасность, нависшая над Истмом, рассеялась, спартанцы склонились к ранее ими отвергнутому плану Фемистокла и предложили направить весь греческий флот к берегам Азии. На этот раз уже афиняне, после ухода персов начинавшие возвращаться в свою разоренную страну, высказались против этого плана, — слишком рискованным казался он в то время, когда персы в любой момент могли вновь появиться в Аттике. Фемистокл был отстранен от командования, и его место занял Аристид. В результате греки ограничились полумерой: часть флота осталась у берегов Греции, другая часть, примерно 110 триер, под командой спартанского царя Леотихида направилась к острову Делосу. Занимая такую позицию, этот флот мог в случае необходимости немедленно вернуться в Грецию и в то же время создавал непосредственную угрозу побережью Малой Азии. Мардонию, во всяком случае, с этой угрозой приходилось считаться. Персидский главнокомандующий решил, прежде чем приступить к военным операциям, постараться отколоть Афины от общеэллинского союза. По поручению Мардония македонский царь Александр, союзник Персии, ранее находившийся в дружественных отношениях с афинянами, направился в Афины и сделал афинскому правительству следующее предложение: Афины получают полную независимость, все разрушения будут восстановлены за счет персов; более того, Ксеркс обязуется присоединить к Афинам любую территорию, какую они пожелают, — все это при условии немедленного заключения военного союза с Персией.

Как ни заманчивы были эти предложения, афинское правительство не согласилось изменить делу общеэллинской обороны; афинским политикам было ясно, что при господстве персов в остальной Греции и на Геллеспонте обещанная «независимость» Афин будет пустым звуком. Миссия Александра закончилась неудачей.

Греческие союзники Мардония советовали ему отправить послов и в другие греческие города к местной знати, чтобы заручиться ее поддержкой, но, по словам Геродота (IX, 2 сл.), Мардоний не принял этого совета.

Война, таким образом, продолжалась. Афиняне предприняли попытку использовать завязавшиеся с персами переговоры для того, чтобы оказать давление на Спарту; надо было заставить пелопоннесцев двинуть свои войска в Среднюю Грецию. Но эти попытки не имели успеха — пелопоннесцы под разными предлогами уклонялись от похода, не желая оставлять укрепленный Коринфский перешеек. В конце июня 479 г. до н. э. Мардоний начал наступление и беспрепятственно занял Аттику; афинянам вновь пришлось бежать на Саламин. В последний раз Мардоний предложил им мир, повторив свои прежние условия; афиняне остались непреклонны. По предложению Аристида в Спарту было направлено чрезвычайное посольство в составе Кимона, сына Мильтиада, Ксантиппа и Миронида с требованием немедленно двинуть войска в наступление; в противном случае афиняне угрожали переходом на сторону персов. Угроза возымела действие, так как в случае отпадения Афин и афинского флота Спарта была бы беспомощна. В Спарте поняли, что медлить более нельзя. В Пелопоннесе была объявлена мобилизация, и соединенные силы пелопоннесцев под командованием Павсания, опекуна малолетнего спартанского царя, перейдя Истм, двинулись вперед. Мардоний не мог удержаться в опустошенной Аттике. Он занял позицию, пригодную для действий его конницы, — равнину у отрогов Киферона, близ города Платеи. Пелопоннесское войско, соединившись на Элевсинской равнине с афинянами, последовало за персами.

Битва при Платеях

Геродот (VIII, 113; IX, 32), по обыкновению, преувеличивает силы персидской армии, стоявшие у Платей: по его подсчету, у Мардония было 300 000 человек азиатского войска, около 50 000 человек, выставленных фессалийцами, фиванцами и другими греческими общинами, поддерживавшими персов. Вряд ли, однако, Мардоний в это время мог располагать более чем 40 000—50 000 воинов, к которым присоединилось несколько тысяч греков; должны были сказаться и потери, неизбежные при длительном походе, и необходимость оставлять сильные гарнизоны в завоеванных землях и вдоль бесконечно растянутых коммуникаций, наконец, то обстоятельство, что часть войск должна была быть выделена для того, чтобы сопровождать Ксеркса. Цифры, приводимые Геродотом относительно греческого войска (IX, 28), являются более достоверными; он насчитывает точно 38 700 гоплитов, 35 000 илотов и 34 500 прочих легковооруженных — всего, следовательно, около 110 000 воинов. Если даже отбросить произвольно взятое Геродотом число илотов — из расчета по 7 илотов на одного спартанца,— все же можно допустить, что греческое войско насчитывало около 30 000 гоплитов и, вероятно, такое же количество легковооруженных. Конницы у греков по-прежнему не было. Таким образом, силы обеих сторон, стоявшие у Платей, были приблизительно равны. Преимущество персов заключалось в коннице и большой подвижности их разноплеменных отрядов; это преимущество Мардоний и хотел в полной мере использовать. Он остался на равнине, предоставляя грекам атаковать его и тем поставить себя в невыгодное положение.

Греческий командующий Павсаний, однако, не хуже своего противника умел оценивать обстановку. Расположив свои войска на отрогах Киферона, он не спускался на равнину. В таком положении обе армии много дней стояли друг против друга. Мардоний, впрочем, при помощи своей конницы попытался вызвать врага на бой. Персидские всадники внезапным налетом смяли стоявший на аванпосту отряд мегарцев, но подоспевшие афиняне отбросили персов. После этого Павсаний несколько продвинулся вперед, заняв позицию на гребне холмов у края равнины; такое продвижение могло побудить наконец врага к сражению, в то же время не лишая греков выгод обороны. Томительное ожидание возобновилось. Среди греков с каждым днем все сильнее слышался ропот. Правда, Павсанию все еще удавалось крепко держать в руках своих воинов, несмотря на вызывающее поведение и насмешки врагов, но греки сильно страдали от недостатка продовольствия, и, главное, гражданское ополчение стремилось скорее разойтись по домам. Среди афинян вновь подняли голову сторонники персов. В лагере у Платей, как рассказывает Плутарх, аристократы устроили заговор для свержения демократии и для того, чтобы «предать своих варварам». Заговор, правда, был своевременно раскрыт, но все же было ясно, что положение становится угрожающим.

Греческие полководцы решились на смелый маневр: флот, стоявший у острова Делоса, получил приказ двинуться к берегам Азии. Об этом решении, очевидно, сами греки постарались известить Мардония. Теперь персидский главнокомандующий должен был действовать; необходимо было немедленно разгромить греческую армию, чтобы перебросить затем часть сил на защиту Азии. Как раз в это время персидским всадникам удалось засыпать ручей, из которого брали воду спартанцы. Павсаний вынужден был покинуть свою позицию и отступить к Платеям. Из предосторожности греки начали передвижение ночью, но к рассвету отход еще не был закончен. Мардоний решил, что благоприятный момент настал — нарушив боевую линию, греки двигались отдельными отрядами. Персы перешли через реку Асоп и бросились в атаку. Их отборные части были направлены на основное ядро греческого войска — на спартанцев. Но здесь с полным блеском проявилась железная дисциплина спартанских гоплитов; осыпаемые градом стрел, они неподвижно стояли на месте. Только когда персы приблизились на небольшое расстояние и стрелы их стали особенно губительны, Павсаний подал сигнал к атаке. Он учел опыт Мильтиада и сумел им воспользоваться. Как и при Марафоне, храбро сражавшиеся персы не могли выдержать страшного удара сомкнутого строя закованных в железо гоплитов. Мардоний во главе отборного отряда героически сражался с врагами, однако он пал в битве вместе со своими соратниками. Персы бежали. Их коннице, правда, удалось прикрыть отступление. Полководец Артабаз, заменивший Мардония, собрал уцелевшие войска и увел их спешным маршем в Фессалию, а оттуда во Фракию. Укрепленный лагерь персов вместе с неисчислимой добычей попал в руки победителя.

В память платейской победы греки воздвигали на поле битвы алтарь в честь Зевса-Освободителя. Платейцы, храбро сражавшиеся на родной земле, были поставлены под особую защиту всего эллинского союза. Добыча, взятая у персов в битве при Платеях, была использована для сооружения бронзовой колонны в виде трех перевивающихся змей. На колонне стоял золотой треножник и была вырезана надпись с перечислением 31 города, участвовавшего в Платейской битве. На первом месте названы были Спарта, Афины, Коринф.

После победы при Платеях греческое войско двинулось к Фивам, оплоту персидского влияния в Греции. После длительной осады фиванцы были вынуждены сдаться и выдать главарей персофильской партии. Изменников предали казни, а Фивы были исключены из Беотийского союза, во главе которого они ранее стояли. Греция была освобождена, союзная армия разошлась по домам.

Битва при Микале

Еще в то время, когда войска Павсания и Мардония стояли друг против друга у Платей, греческий флот под начальством спартанского царя Леотихида и афинского стратега Ксантиппа направился к берегам Ионии. Персидский флот в это время находился у берегов Самоса, но он не решился дать бой приблизившемуся войску греков. Объясняется это тем, что значительная часть персидского флота (именно финикийские суда) уже была отправлена на родину, а остальные корабли вытащены на берег близ мыса Микале. Сюда для их прикрытия было стянуто небольшое сухопутное войско персов, расположившееся в укрепленном лагере. Греки, еще раньше вступившие в сношения с ионянами — сторонниками немедленного восстания против персов, беспрепятственно произвели высадку. Тотчас начался штурм персидских укреплений. Ионяне, находившиеся в лагере персов, подняли против них оружие и ударили с тыла. Персидское войско было полностью уничтожено. Одновременно с этим был захвачен и сожжен персидский флот. В прямой связи с поражением персов при Микале в городах Ионии вспыхнули восстания против персидского владычества: гарнизоны персов были перебиты, наместники их изгнаны, острова Хиос, Лесбос и Самос примкнули к греческому союзу.

Следует также учесть, что после сражения при Гимере сицилийские греки также обезопасили свою территорию от угрозы вражеского вторжения. При этом следует подчеркнуть, что поражение персов в то же время было и поражением в греческих городах персофильски настроенной аристократии, что устраняло одно из препятствий на пути дальнейшего развития демократического движения.

Победы греков 480—479 гг. до н. э., по сути дела, решили исход греко-персидских войн. Вскоре на территории европейской Греции не осталось ни одного неприятельского воина. Наступательная инициатива целиком перешла на сторону греков, в связи с чем военные действия в дальнейшем сосредоточились преимущественно на море, вылившись в форму морских походов, отделенных друг от друга иногда значительным промежутком времени. Победоносные для греков результаты греко-персидских войн находят себе объяснение в ряде исторических причин. Весь строй экономической и социальной жизни Греции достиг к началу V в. до н. э. значительно более высокого уровня, чем строй Персидской державы, насильственно включившей в свой состав многие племена и народности, не связанные друг с другом единством экономической базы. Навербованные среди этих племен и народностей войска не только не были заинтересованы в победе Персидской державы, но ощущали ее власть над собой как тяжелое бремя, тогда как греческие воины сражались за свободу и независимость своей родины, были воодушевлены высоким патриотическим подъемом. Конечная победа греков в этих войнах открыла перед ними широкие перспекти вы дальнейшего беспрепятственного развития производительных сил, явилась одной из важнейших предпосылок последующего расцвета греческой экономики и культуры.

Источник:

Паневин К. В. (сост.) История Древней Греции. «Полигон», «АСТ». Санкт-Петербург, 1999.