Рах Augusta: миф и реальность (Парфенов В. Н.)

После Испанской войны и нормализации отношений с Парфией в Риме на смену воинственной риторике приходят иные мотивы. Теперь «Юлиевых приказов не нарушают ни те, что пьют из глубокого Данувия, ни геты, ни серы и коварные персы, ни рожденные у реки Танаиса» (Ног. Od. IV. 15. 21-24). Самые отдаленные уголки Земли признали власть римлян, Августу подвластно все на этом свете (Ovid. Fast. 11. 138). Подобными сентенциями изобилует римская литература «века Августа»,¹ хотя «певец любви, певец богов» на собственном опыте убедился, насколько далеки они от реальности.²

Фикция мирового владычества пропагандировалась не только средствами изящной словесности. Символы мирового господства присутствуют на монетах и геммах того периода.³ Царица далекого Боспора Динамия величает своего «спас ителя и благодетеля» Августа «владыкой всей земли и всего моря» (КБН. 1046). В качестве властелина мира Август почитался на греческом Востоке.⁴ В латинских надписях из Италии и провинций император выступает в роли «охранителя римских граждан и всего мира», «правителя земного круга»; даже дата получения юным Октавианом первых официальных полномочий (всего-навсего пропретора) в перечне официальных праздников обозначается как «день, в который он впервые получил власть над миром» (ср.: ILS. 108, 112, 137, 140). Подводя итоги своего жизненного пути, пережив жестокое разочарование именно в области внешней политики, Август тем не менее заявляет, что он «подчинил обитаемый мир власти римского народа» (RgdA. Introd.).

Таким образом, усилиями массированной пропаганды в течение принципата Августа была создана впечатляющая картина полного торжества римского оружия в масштабах всей ойкумены (особенно выразительно у Тита Ливия (1. 16. 7): nullas opes humanas armis Romanisresistere posse). Попытаемся теперь разобраться, насколько все это соответствовало действительности.

В 20 г. до н. э., т. е. сразу после заключения соглашения с Парфией, Август в специальном послании сенату сообщил, что практика дальнейших территориальных захватов нецелесообразна и для Римского государства имеет смысл ограничиться уже приобретенным (Dio Cass. LIV . 9. 1). Некоторые исследователи делают из этого факта далеко идущие выводы. Так, Ж.-М. Андре полагает, что в этом году было положено начало отступлению от традиционных принципов римской внешней политики.⁵ Еще более решительно высказался Г. Бенгтсон: «По существу, дело Августа было делом мира».⁶ Однако практические действия Августа настолько не соответствовали этой декларации 20 г. до н. э., что она нуждается в объяснении. Если учесть, что сведения о ней приводит только Дион Кассий, то возможно предположить, что этот автор, который настойчиво подчеркивал оборонительный характер политики первого принцепса (LIII. 10. 4-5; LIV. 9. 1; LVI. 41. 7), вполне мог приписать ему собственные идеи, актуальные для времени Северов, но уж никак не для новорожденной Империи.⁷ Даже если это заявление и было сделано Августом, оно, как подчеркивает К. Уэллс, могло иметь в виду только Восток, где Рим тогда старался не прибегать к масштабным военным акциям.

При ближайшем рассмотрении оказывается, что знаменитый рах Augusta был исключительно метко назван «кровавым миром» (Tac. Ann. 1. 10. 4), недаром и в эти, казалось бы, самые мирные годы принципата Августа ворота храма Януса Квирина не закрывались.⁹

Суть происходивших тогда событий удачно выразил Р. Сайм: «В течение принципата Августа Рим под прикрытием красивых заявлений о мире начал продуманную и длительную политику завоеваний в Европе».¹⁰ Первым после Испанской войны серьезным шагом в этом направлении стало полное покорение всего альпийского региона.

Традиционно принято считать, что военные действия полководцев Августа против альпийских племен имели, в сущности, оборонительный характер, имея целью безопасность северных рубежей Италии и ее сухопутных коммуникаций с Галлией.¹¹ Подозрительно, правда, то обстоятельство, что автором этой точки зрения является не кто иной, как сам Август, который счел необходимым подчеркнуть, что все народы, населявшие Альпы, были покорены только «по справедливости» (RgdA. 26. 3). О направленности его пропаганды можно судить и по упоминаниям о крайней жестокости обитателей Альп, которые не только нападали на римлян и их союзников, пересекавших горы, но и постоянно угрожали набегами Италии и Галлии.¹² Все это, мол, и вынудило Августа отдать приказо начале военных действий.

Прежде чем перейти к освещению альпийской кампании, позволим себе несколько предварительных замечаний. Нельзя не согласиться с Р. Саймом в том, что военная история Рима в эти якобы мирные годы трудновосстановима из-за характера источников¹³ — не случайно Тацит констатировал, что серьезные историки времени Августа перестали заниматься современной историей из-за прогрессировавшего раболепия общества перед принцепсом (Ann. 1. 1. 2). Однако даже уцелевшие фрагменты былого массива информации позволяют зримо представить, как трещал и разваливался в разных регионах огромной Империи призрачный «Августов мир». В 19 г. до н. э. вновь поднялась уже многократно усмиренная Кантабрия. Инсургенты были настолько хорошо знакомы римским солдатам, что одно известие о восстании и необходимости в очередной раз подавлять его вызвало волнения в армии; при наведении порядка один из легионов был лишен присвоенного ему за несколько лет до того почетного имени Августа.

Подавлением восстания руководил сам Агриппа, и оно действительно стоило римлянам немалых жертв. «Умиротворение» страны было достигнуто только после уничтожения почти всех способных носить оружие кантабров и переселении остальных из гор на равнину (Dio Cass. LIV. 11. 2-5). Вскоре после этих событий восстали альпийские племена каммуниев и венниев. Обитатели Паннонии и Норика опустошили Истрию (Histria) в непосредственной близости от Италии.

Поднялось антиримское движение в Далматии, вновь заволновалась Испания. Недавние римские союзники дентелеты и скордиски огнем и мечом прошли по Македонии. Подняли против римлян оружие бессы — одно из сильнейших фракийских племен. Переправились через Дунай и вторглись в римские пределы сарматы. Германские племена сугамбров, узипетов и тенктеров форсировали Рейн, разграбили прирейнские области и часть Галлии, разбили высланные против них римские войска и беспрепятственно вернулись на родину (Dio Cass. LIV. 20. 1-5).

Все это должно было убедительно показать главе государства неэффективность существовавшей системы обеспечения безопасности Империи. Римские военачальники в провинциях должны были в экстренных случаях действовать на свой страх и риск. Такая нескоординированность, во-первых, могла оказаться неэффективной с чисто военной точки зрения, но, кроме того, не могла не усилить их самостоятельность, что было крайне нежелательно для центральной власти. Разумеется, в годы, о которых идет речь, серьезная опасность существованию этой власти не угрожала (мятежные племена были вновь подчинены силой оружия, сарматы побеждены и отброшены за Дунай, наместники провинций вели себя безупречно лояльно), но Август всегда помнил о том, что он не вечен, и, строя свою династическую политику, не мог не задумываться как о зависимости грядущей династии от военно-политической ситуации внутри державы и на ее границах, так и об уязвимости существовавшей военной организации, которая фактически все еще находилась в стадии становления. Результатом стали крупные перемены и во внешней политике Рима, и в основном инструменте ее проведения — армии. Согласившись с Р. Саймом, который давно и настойчиво утверждал, что Августом был разработан грандиозный план завоевания континентальной Европы,¹⁴ мы можем определить, что этот план принял окончательную форму между 20 и 15 гг. до н. э.: первая дата — широковещательное заявление о ненужности дальнейших завоеваний, вторая — начало таких завоеваний.

Первым после Испанской войны (Август взялся за дело только после полной ликвидации сопротивления кантабров — типичное для него нежелание рисковать без острой необходимости) серьезным шагом по осуществлению этого плана стало полное покорение альпийских областей в 15 г. до н. э. Ход кампании известен лишь в общих чертах, Но, во всяком случае, необходимо учесть, что все предпосылки для «блицкрига» 15 года были созданы в 16 г. до н. э. П. Силием Нервой, который подавил восстание каммуниев и венниев и, разбив паннонцев, сумел использовать их для покорения их же вчерашних союзников — жителей Норика (Dio Cass. LIV. 20. 1-2). Тем самым были созданы удобные плацдармы для решительного наступления, развернутого на следующий год.

Значение боевых действий 15 г. до н. э. подчеркивалось тем, что они велись под наблюдением Августа, находившегося тогда в Галлга (Suet. Aug. 21.1; Dio Cass. LIV. 22. З), а командовать операциями были назначены его пасынки Друз и Тиберий. Не отрицая личного мужества обоих,¹⁵ следует все же оговориться, что римляне воевали против неизмеримо более слабого противника, поэтому исход борьбы был предрешен. Несомненно, учтен был испанский опыт и должны были быть использованы отозванные из Испании войска, тем более что они имели тяжко приобретенный опыт горной войны.¹⁶ Вероятность такого предположения возрастает от того, что альпийская кампания была разыграна без единого сбоя — если учесть специфику театра военных действий и противника, то очевидно, что оперировавшие в Альпах римские войска уже воевали в подобных условиях.

Общий ход кампании известен по ее краткому обзору у Диона Кассия (LIV. 22. 3-5) и по двум одам Горация (IV. 4. 1-7-24; 14. 11-40). Первым начал военные действия Друз, который уничтожил большой отряд противника недалеко от Тридента. Затем он вторгся в Ретийские Альпы и срыл горные крепости генавнов и бревнов. В результате была устранена даже гипотетическая опасность Италии с севера. Затем по приказу Августа в помощь Друзу был командирован Тиберий, и оба молодых полководца, разделив армию на несколько частей (прием, оправдавший себя в Испании), вторглись в еще непокоренные области Реции. Генеральное сражение было дано Тиберием 1 августа 15 г. до н. э. (Hor. Od. IV. 14. 34-38). После этого практически вся боеспособная часть мужского населения завоеванного края была депортирована, чтобы исключить возможность восстания (как видим, и здесь был учтен испанский опыт). Заключительным аккордом «умиротворения» Альп и прилегающих к ним районов стало покорение в 14 г. до н. э. все еще свободных до этого лигуров на западеи подавление восстания паннонцев на востоке.

Полное завоевание альпийского региона потребовалось Августу не только и не столько для того, чтобы обеспечить полную безопасность Италии — ведь мирился же Рим с наличием свободных альпийских племен целых два века после завоевания Цизальпинской Галлии. И захват римлянами золотых рудников в Альпах¹⁷ был не более чем сопутствующим обстоятельством, хотя и не лишним для финансирования дальнейшей территориальной экспансии. Главное было в другом — эта война была первым практическим шагом Рима по осуществлению глобальной политики. Теперь римские войска вышли к южной окраине Германии на всем ее протяжении и получили возможность (при наличии достаточных сил, конечно) реализовать классическое правило стратегии — удар с двух сторон по сходящимся направлениям, т. е. с запада и юга в сердце Европы.

Подготовка к новой большой войне проводилась основательно и неторопливо. Одновременно с военной, экономической и дипломатической деятельностью на Западе (сам Август провел в Галлии три года, с 16 по 13 гг. до н. э.) были приняты меры безопасности на Востоке, куда был направлен Агриппа. Его восточный вояж, тоже приходящийся на эти годы (обстоятельство, которое едва ли было случайным совпадением), следует рассматривать именно в контексте перехода Рима к глобальной политике с надеждой на реальное завоевание мирового господства если и не в ближайшей перспективе, то в обозримом будущем.

Одно из направлений деятельности Агриппы в восточных провинциях было связано с массовым наделением ветеранов землей, пик которого приходится на 14 г. до н. э. Это мероприятие проводилось в рамках заключительного этапа военной реформы, и сам Август приравнял по масштабу выведение ветеранов на землю в 14 г. до н. э. и военную колонизацию по окончании гражданских войн (RgdA. 16. 1). В то время, как сам император занимался этим в Галлии и Испании (RgdA. 28; Dio Cass. LIV. 23. 7), Агриппа, в частности, вывел ветеранов V Македонского и VIII Августова легионов в Берит (совр. Бейрут)¹⁸ — так появилась первая римская колония на территории Сирии. Примерно тогда же им была основана колония Александрия Троада.¹⁹

Примечания:

[1] Verg. Aen. VIII. 720-728; Hor. Carm. saec. 53-56; Od. IV. 5. 25-28; 14. 41-48; Epist. II. 1. 253-256; Ovid. Fast. I. 701-702, 709-719; II. 225-230, 831-832,857-862; VI. 359-360; Trist. IV. 2. 1-2; Epist. 1.4.29-30; Vell. II. 89. 6; 126; 131.
[2] Ovid. Epist. I. 2. 81-82; II. 5. 17-18.
[3] Mattingly H. Nrs. 217, 465-467, 496, 504-505; Kaiser Augustus und die verlorene Republik. Eine Ausstellung im Martin-Gropius-Bau, Berlin 7 Juni — 14 August 1988. Berlin; Mainz, 1988. S. 371. Nr. 24; S. 466. Nr. 245; S. 468. Nr. 256; S. 470. Nrs. 260-264; S. 471. Nrs. 272, 275.
[4] См.: Свенцицкая И. С. Полис и империя: эволюция императорского культа и роль «возрастных союзов» в городах малоазийских провинций в I—II вв. // ВДИ. 1981. №4. С. З6 слл.
[5] Andr? J.-M. Op. cit. P. 141.
[6] Bengtson H. Grundriss der R?mischen Geschichte mit Quellenkunde. M?nchen, 1982. Bd. I. S. 282. Новизной эта точка зрения не отличается — ср.: Berve H. Kaiser Augustus. S. 431.
[7] См.: Brunt P. A. Rec. in: Meyer H. D. Die Aussenpolitik des Augustus… // JRS. 1963. Vol. 53. P. 172.
[8] Wells С. M. The German Policy of Augustus. An examination of the archaeological evidence. Oxf., 1972. P. 9.
[9] Первое закрытие храма при Августе произошло в 29 г. до н. э., второе относится к 25 г. до н. э. Дата третьего считается неустановленной, хотя Орозий, казалось бы, не оставляет места для сомнений: «В 752 году от основания Города Цезарь Август, соединив все народы единым миром, лично закрыл тогда ворота Януса в третий раз» (VI. 22. 1). Однако это сообщение принято игнорировать, кажется, с тех пор, как Моммзен назвал его «ложью столь же благочестивой, сколь и нелепой» на том основании, что христианский автор отнес к тому же году и рождение Иисуса Христа (Mommsen Th. Res gestae divi Augusti. В., 1883. P. 51). P. Сайм, полагавший, что третье закрытие храма Януса во 2 г. до н. э. было невозможно, затем смягчил свою точку зрения. Ср.: Syme R. Danubian Papers. Bucharest, 1971. P. 33 f.; Idem. The Crisis of 2 В. C. M?nchen, 1974. P. 3.
[10] Syme R. Danubian Papers. P. 13.
[11] Levi M. A. Op. cit. P. 390; Luttwak E. N. Op. cit. P. 49.
[12] Ср.: Vell. II. 95. 2; Strab. IV. 6. 8; Flor. II. 22. 5; Dio Cass. LIV. 22. 1-2. У Страбона и Диона Кассия рассказывается о том, что горцы не только убивали всех мужчин-пленников от мала до велика, но не щадили даже тех, кто находился еще в утробе матери, распознавая их пол посредством гадания.
[13] «Античные свидетельства о войнах и завоеваниях Августа не только фрагментарны — сами фрагменты произвольны и могут ввести в заблуждение. Неведение или безразличие последующих компиляторов прекрасно отразило пристрастность историков-современников. Успехи принцепса и его пасынков широко прославлялись, затмевая действия их полководцев. …Не всем генералам Августа посчастливилось быть упомянутыми на страницах Диона Кассия или Веллея Патеркула — они пропущены случайно или даже намеренно, и вместе с ними немалый кусок истории либо утрачен полностью, либо едва избежал забвения» (Syme R. Op. cit. P. 40 f.).
[14] Syme R. The Spanish War… P. 295; Idem. Livy and Augustus. P. 67; Idem. The Roman Revolution. P. 390.
[15] Hor. Od. IV. 4; 14. 7-40; Suet. Claud. 1.4. Друз в изображении Горация — прямо-таки юный лев и орел в одном лице.
[16] Испанцы, которые столь яростно защищали свою свободу, теперь должны были отбирать свободу у других народов, сражаясь под римскими знаменами (Strab. III. 3. 8). В начале принципата Тиберия в Испании оставались три легиона (Strab. III. 3. 8; 4.20; Tac. Ann. IV. 5. 1). Переброска войск оттуда началась сразу же после 19 г. до н. э.; возможно, был момент (5 г. н. э.), когда гарнизон испанских провинций был ограничен двумя легионами.
Ср.: Syme R. Some notes… P. 22 f.; Abraham A. F. Zur Geschichte der germanischen und pannonischen Kriege unter Augustus. Berlin, 1875. S. 15. Подробно о римских легионах в Испании см.: Rold?n Hervas J. M. Hispania y el ej?rcito romano Salamanca, 1974. P. 188-212.
[17] Strab. IV. 6. 7 (у салассов); 12 (у таврисков в Норике).
[18] Strab. XVI. 2. 19; Reinhold M. Marcus Agrippa. A Biography Geneva; New York, 1933. P. 110.
[19] Хотя точно определить дату основания этой колонии трудно (ясно только, что между 27 и 12 гг. до н. э.), наиболее вероятным представляется 14 г. до н. э. См.: Kornemann. Coloniae // RE. 1900. Hbd. 7. Sp. 550; Ritterling. Legio // RE. 1924. Hbd. 23. Sp. 1227, 1241.

Источник:

Парфенов В. Н. Император Цезарь Август: Армия. Война. Политика. «Алетейя». Санкт-Петербург, 2001.