Способы, придуманные древними, чтобы бороться со слонами. Часть 2 (Armandi P. D.)

Продолжение рассказа о способах, придуманных древними, чтобы бороться со слонами — Подготовка поля битвы — Неровности почвы — Колья — Палисады — Обитые железом острия — Рогатки — «Ежи» — Сходство этих способов с теми, которые использовали против боевых колесниц — Польза, которую можно извлечь из военной науки древних — Боевой порядок и маневры, придуманные, чтобы нейтрализовать слонов.

Всякий раз, когда какой-либо полководец ожидал атаки слонов и когда у него было достаточно времени для подготовки, он приказывал выкапывать глубокие траншеи перед фронтом боевого строя в тех местах, где в соответствии с его планом и предположениями эти работы были наиболее необходимы. Такие рвы затем скрывали с помощью досок или плетенок, которые покрывались песком или травой, а излишки земли раскидывали в стороны, чтобы не оставлять никакого следа работ. Затем ждали атаки слонов. Ее старались направить в этом направлении, чтобы животные попадали во рвы. Даже после того как ловушки были обнаружены противником, они не утрачивали своего значения, поскольку служили определенным прикрытием для армии. Второе обстоятельство, как правило, представлялось весьма важным, ведь только в редких случаях рельеф местности позволял скрыть людей, выполнявших работы, и их трудно было провести на виду у противника, не привлекая к себе внимания. Мы могли заметить, что в битве при Панорме Метелл позаботился скрыть рвы и траншеи, чтобы не быть атакованным слонами одновременно на многих участках. Он оставил лишь широкие проходы, чтобы выводить по ним свои силы, когда это соответствовало его планам. В последней главе нашего труда мы увидим, что Тамерлан принял те же меры, защищая себя от нападения слонов индийцев.

Конечно же, те же меры предосторожности были известны и во времена Цезаря, доказательство этому можно найти в описании его африканской кампании. За несколько дней до битвы при Тапсе Сципион, предвидя, что столкновение неизбежно, отправил разведчиков, чтобы выяснить, каковы позиция и силы противника, а самое главное, чтобы убедиться в том, что диктатор не приказал вырыть ям перед своим лагерем или приготовить другие ловушки против слонов. Его шпионы были пойманы и рассказали Цезарю о полученных ими инструкциях¹. Разведчики, отправленные Ганнибалом в лагерь Сципиона накануне битвы при Заме, получили, несомненно, такие же указания, как и те, кто был отряжен Пирром перед битвой у Гераклеи, чтобы узнать, каковы силы и позиция римлян (Polyaen., Strateg., VIII, 16; Tit. Liv., XXX, 29; Appian., Bell. Punie., 39; Val. Max., III, 7; Polyb., XV, 5; Eutrop., Breviar., III, 22; II, 11). Оба полководца действительно очень рассчитывали на своих слонов и были заинтересованы в том, чтобы выяснить, какие меры мог принять противник, чтобы воспрепятствовать их действиям.

Однако не всегда находилось время, достаточное для подобных работ, а необходимость защитить какую-то часть боевой линии от атаки слонов могла возникнуть. В этом случае прибегали к другим способам. Наиболее распространенный заключался в том, что в землю вкапывали толстые заостренные колья (valli), более мощные, чем те, которые использовали для укрепления лагеря. Часто эти колья были раздвоенными или имели множество острых концов, подобно оленьим рогам, почему им и дали название cervoli или cervi. Эти палисады или фрезы, если угодно их так назвать, служили достаточной преградой для того, чтобы закрыть проход слонам, если были прочно укреплены. Иногда некоторое количество солдат вооружали длинными жердями (sudes) с железными остриями. Таких людей, отряженных для защиты первой линии, выбирали среди наиболее сильных, и в древних армиях они играли роль, напоминающую роль наших полковых саперов. В момент атаки они выстраивались в один или два ряда и образовывали перед слонами барьер, значение которого повышалось еще и потому, что его можно было перемещать по своему усмотрению в любое место.

Однако авторы, сообщавшие об этом приеме, совершенно не описали его подробностей, поэтому теперь нам трудно говорить, держали ли солдаты свои пики на манер сарисс фаланги, или же они упирались тупым концом пик в землю, направив их острия на уровень груди слонов. Во втором случае они должны были опуститься на одно колено, и это предположение по отношению к римлянам мне кажется более вероятным, поскольку именно такую позу принимали триарии, пока находились в резерве². Греки также несколько раз использовали этот прием, однако они не упирались в землю тупым концом сариссы, поскольку тогда было бы нелегко держать наконечник на уровне груди противника, принимая во внимание длину этого оружия. Тем не менее очевидно, что в некоторых случаях они опускались на колено, по крайней мере первые ряды их фаланг; именно подобным построением Хабрий спас свою армию³, на которую стремительно обрушился Агесилай⁴.

Иногда вместо того, чтобы закреплять колья в земле или вооружать ими войска, их соединяли вместе, чтобы образовать переносной барьер, который в случае необходимости можно было ставить и убирать по своему усмотрению. Примером такого использования может служить битва при Газе, в которой Деметрий Полиоркет был побежден Птолемеем и Селевком. Согласно Диодору Сицилийскому, чтобы защитить себя от атак слонов Деметрия. Эти два царя приказали приготовить заостренные палки, которые были обиты железом и соединены между собой. Солдаты должны были нести их и ставить там, где посчитали бы нужным. Такое приспособление помешало слонам двигаться вперед, тем более что позади него было размещено большое количество стрелков, которые не прекращали метать стрелы и камни, когда увидели, что слоны остановились перед препятствием. Птолемей должен был по праву гордиться подобным изобретением, поскольку слоны не только не смогли перейти через этот барьер, но многие, проткнув себе ноги или израненные стрелами, повернули в ярости против армии Деметрия, которая обратилась в бегство и оставила во власти победителей всех своих 43 слонов. У Птолемея и Селевка их не было вообще.

Что касается конструкции этого приспособления, то Диодор не дает никаких других указаний, кроме тех, которые я только что привел, что, собственно, не удивительно, поскольку речь идет об изобретении, известном в его время, которое достаточно было просто назвать, чтобы быть понятым. Мне представляется очевидным, что это было нечто аналогичное нашим рогаткам, а выражения, которые использует историк, как кажется, подтверждают мое предположение. « Это были, — говорит он, — колья, обитые железом и соединенные цепями» («??????? ?????????????, ??? ????????? ????????»). Наши рогатки и являются не чем другим, как кольями, снабженными железными остриями, закрепленными на переносном валу и соединенными цепями. Такой способ борьбы с кавалерией был известен во все времена, и хотя он утратил свою значимость с момента изобретения штыка, мы видели, что в последних войнах к нему несколько раз еще прибегали. Единственно, я полагаю, рогатки, которыми пользовались против слонов, были более прочными и размеров, пропорциональных силе этих животных.

Палисады, рогатки и другие приспособления, о которых мы только что рассказали, должны были часто применяться в борьбе со слонами, во-первых, потому, что мысль о подобных способах естественным образом приходит в голову, во-вторых, потому, что это были те же самые приемы, которыми имели обыкновение пользоваться против боевых колесниц. Аналогия, существовавшая между этими двумя видами войск, заставляет нас думать, что и средства борьбы с ними были аналогичными. Сходство покажется еще более заметным в следующем примере, который я почерпнул из «Стратегем» Фронтина. В битве при Орхомене, выигранной Суллой у полководцев Митридата, в армии было много серпоносных колесниц, внушавших римлянам серьезные опасения. Для ликвидации угрозы Сулла сначала прикрыл свои фланги окопами и редутами, чтобы его не смогли обойти, потом, выстроив свою армию в три линии, приказал между первой и второй вбить множество рядов толстых кольев на таком расстоянии друг от друга, чтобы колесницы не могли проехать между ними, в то время как люди могли легко проходить. Эти работы, для которых материалы были приготовлены заранее, выполнялись так, что у неприятеля не возникло ни малейшего подозрения. Как только колесницы пришли в движение, Сулла быстро приказал первой линии отступить за палисад, одновременно с этим он выдвинул вперед множество лучников и пращников, которые засыпали стрелами и камнями упряжки и возниц, тогда как вся армия оглашала воздух криками, чтобы испугать лошадей. Ни один выстрел не был напрасным, потому что они велись с близкого расстояния, а стрелки, будучи скрытыми за кольями, имели достаточно времени, чтобы хорошо прицелиться. Множество колесниц, летящих на полном скаку, разбилось об эстакаду, однако большая часть развернулась и, лишенная управления, помчалась на собственную армию, чем привела ее в полное расстройство (Frontin., Strateg., II, 3, 17). Очевидно, эффект был бы тем же, если бы римский полководец сражался не с колесницами, а со слонами. Согласно Фронтину, подобная стратегема была использована Цезарем против колесниц галлов⁵. Хотя сам великий военачальник не рассказывает об этом эпизоде, вполне вероятно, что подобный факт имел место если не в Галлии, то по крайней мере в Британии, где, как об этом сказано в «Записках», использование боевых колесниц было весьма распространено.

Другой способ, весьма пригодный для того, чтобы остановить слонов, заключался в использовании «ежей», поскольку древние знали об этом изобретении и очень часто использовали его для борьбы с кавалерией⁶. Они называли эти приспособления stimuli или tribuli — как сорт терновника, ощетинившегося колючками, или murices — из-за сходства с раковиной, тоже имеющей колючки. «Ежи», как известно, имели четыре железных шипа, исходящих из общего основания и расположенных таким образом, что один из них был всегда обращен вверх и вонзался в ногу, ступившую на него. Поле, которое было усыпано «ежами», становилось непроходимым для кавалерии, тем более оно было непригодно для четвероногих, более тяжелых, чем лошади, и имевших более широкую и более чувствительную ступню. Этот способ защитить себя от атаки слонов в действительности применялся во все времена, и упоминание о нем мы находим в «Узорах» Юлия Африкана, автора, которого я уже цитировал по краткому изложению, сделанному Гишаром. Иногда «ежей» могли заменять досками или рейками, пробитыми гвоздями, которые закапывались в землю таким образом, что наружу выступали только одни острия. Мы видели, что этот способ был с успехом применен жителями Мегалополя против слонов Полисперхонта. В дополнение можно привести один замечательный пример использования «ежей» в истории завоевания Индии Тамерланом: с помощью названных приспособлений он сделал бесполезными многочисленных слонов индийцев. Однако у нас будет случай позже вернуться к этим событиям. Styli coeci, использованные Цезарем, чтобы защитить подступы к своему лагерю в Африке, также представляли собой подобие «ежей»⁷.

Все эти факты призваны продемонстрировать непреложную истину: усилия человеческого разума в схожих обстоятельствах всегда направлены приблизительно в одну и ту же сторону, одним и тем же угрозам он противопоставляет одни и те же способы защиты, правда настолько, насколько позволяют имеющиеся средства. Греки и римляне сделали то же самое, что сделали бы и мы на их месте, и они сделали бы теперь то же самое, что делаем мы: это соображение часто приходит на ум, когда знакомишься с историей великих военачальников древности. Двадцать или тридцать столетий, прошедших с тех пор, не привнесли ничего нового в правила проведения военных операций и в базовые принципы стратегии: сами действия и их форма остаются подобными. Это не значит, что я хочу сказать, будто бы различия в вооружении и комплектовании армии, научные достижения и, более того, политическое мышление и современное законодательство не привели к большим изменениям в деталях, однако если и не было общности в средствах, зато определенно были единство в принципах и аналогия в достигнутых результатах. Я надеюсь, это отступление не совсем чуждо моей задаче: если изучение военной истории античности не имело бы никакой пользы для тактики наших дней, это было бы самым бесплодным из занятий. Не считают его таковым и наиболее крупные военачальники современности, напротив, они предаются углубленному изучению войн древних и извлекают из этого полезные уроки⁸. Именно сделавшись учениками Александров, Цезарей, Сципионов и Ганнибалов Густавы-Адольфы, Тюренны, Монтекукколи, Фридрихи и Наполеоны, в свою очередь, стали фаворитами победы; поэтому все просвещенные военные найдут глубокий смысл в словах великого Конде, обращенных к своим офицерам: «Господа, если бы Цезарь и Сципион смогли вернуться, они разбили бы всех генералов Людовика XIV!»⁹.

Мы убедимся еще больше в истинности этих суждений, изучая, каким образом римляне выстраивали свои войска всякий раз, когда им предстояло бороться со слонами. Известно, что в соответствии с традиционным боевым порядком каждый легион образовывал три линии, состоящие в лучшие времена республики из манипулов, а начиная с эпохи Мария и Цезаря — когорт. Интервалы между подразделениями назывались viae (проходы). Они располагались таким образом, что заполненные войсками пространства одной линии находились напротив пустот линии, следовавшей за ней; одним словом, манипулы и когорты были выстроены, как сказали бы мы сегодня, в шахматном порядке. Эти интервалы служили главным образом для прохождения через них линий боевого порядка, подобно тому, как это практикуется в наши дни. Кавалерия располагалась справа и слева от пехоты. Легкие войска, выставленные впереди, должны были прикрывать фронт армии. Иногда, однако, когда их было чрезмерно много, часть из них размещали на флангах.

Что касается ширины проходов, то мы склонны полагать, что она соответствовала фронту подразделений, чтобы в случае необходимости подразделения одной линии могли соединиться с подразделениями другой. Однако ничего не доказывает, что это предписание строго выполнялось, и каждый полководец, возможно, устанавливал размеры этих пространств по своей воле в соответствии с тем, хотел ли он вытянуть или сжать фронт своей армии, или в зависимости от количества войск и условий местности. Иногда эти интервалы заполнялись стрелками, а иногда и совсем устранялись, особенно когда происходило покогортное построение: такой порядок часто использовал Цезарь.

Но эти диспозиции совершенно не годились, когда предстояло сражаться со слонами. Римляне поняли, что в подобных обстоятельствах более предпочтительным будет построение, которое сможет отступить не разорвавшись и открыть проходы не нарушив порядка. В основу такого построения они положили принцип увеличения ширины фронта манипулов, при этом отказались от размещения манипулов одной линии напротив пустых пространств другой, чтобы проходы оставались открытыми по всей ширине и от начала до конца боевого порядка. Если использовать терминологию современной тактики, левый и правый направляющие каждого взвода в трех линиях стояли точно друг за другом. Чтобы противник не узнал об этой диспозиции, пустые пространства маскировались легкими войсками; однако как только слоны начинали движение, эти отряды бросались им навстречу, окружали их и загоняли в интервалы, в то время как линейная пехота твердо стояла на своих позициях, встречая слонов стеной из копий и щитов. Наконец, когда одно из животных входило в это подобие коридоров, все тут же сплачивались, чтобы преследовать его и отрезать путь к отступлению. Иногда таким образом слона удавалось захватить живьем, а чаще всего убить; если же случайно он прокладывал себе путь и убегал в поле, то там его всегда можно было окружить и легко поймать¹⁰.

Этот способ, столь же простой, как и рациональный, был еще одним подражанием приему, придуманному для борьбы с боевыми колесницами; в самом деле, лучший способ нейтрализовать действие этих машин разрушения состоял в том, чтобы расступиться перед ними: этот маневр применил Цезарь, чтобы избежать колесниц бритов (Dion. Cass., XL, 1). То же самое приказал сделать своим солдатам Александр накануне битвы при Арбеллах¹¹: они последовали его предписаниям, и колесницы Дария лишь увеличили потери его собственной армии. Когда те же самые македоняне оказались несколько лет спустя перед слонами Пора, им нужно было только вспомнить о приеме, который им столь удался в борьбе против колесниц; и, согласно свидетельству Арриана, именно это они и сделали: каждый раз, говорит этот историк, когда животные слишком сильно теснили солдат, те открывали им проход и забрасывали их дротиками¹².

Эти предосторожности, впрочем, были результатом настолько же опытности, насколько рассудительности. Они дорого обошлись Регулу, который пренебрег ими, и его армия оказалась раздавленной, потому что он не позаботился оставить достаточно интервалов, чтобы пропустить слонов¹³. Возможно, именно после этого трагического события римляне стали использовать другую тактику. Сципион получил от нее свою выгоду в битве при Заме, и, по всей видимости, был обязан одержанной победой тому, что оставил между манипулами интервалы по всей глубине своих боевых линий¹⁴. Его преемники были верны данному принципу вплоть до конца республики. Доказательство этому мы находим в истории Югуртинской войны. Метелл, ожидая, что будет атакован на берегах Мутула, и зная, что у Югурты есть много слонов, немедленно построил свою армию по манипулам, между которыми поместил отряды лучников и пращников, несомненно, для того, чтобы замаскировать выходы, которые должны были принять этих животных. Лишь после того, как были осуществлены эти меры, он выступил навстречу противнику (Sallust., Jugurt., 53).

Примечания:

[1] «Pro speculatoribus missi a Scipione, ut perspiceremus, num quae fossae aut insidiae elephantis ante castra portasque valli factae essent, simulque consilia vestra contra easdem bestias, comparationemque pugnae cognosceremus, atque ei renuntiaremus» («Мы посланы Сципионам в качестве лазутчиков, чтобы узнать, какие сделаны рвы или ловушки для слонов перед лагерем и воротами вала, а также узнать о замыслах ваших, направленных против этих животных и о приготовлениях к битве, и сообщить ему») (Hirt., Bell, afric., 35).
[2] См.: Tit. Liv., VIII, 8.
[3] Из последующего текста становится ясно, что в данном случае Арманди неправильно трактует текст источника.
[4] «Phalangem loco veluit cedere, obnixoque genu scuto, projectaque hasta, impetum excipere hostium docuit» («Он пожелал, чтобы фаланга стояла на месте, и, уперев щит в колено и выставив копье, научил, как встречать натиск противника») (Com. Nep., Chabr., 1). Этот прием принес Хабрию такую честь, что афиняне возвели ему статую, которая представляла его в доспехах фалангита и в том самом положении, которое мы только что описали. Тот же факт рассказан Полиеном (Polyen., Strateg., II, 1, 3).
[5] «C. Caesar Gallorum falcatas quadrigas eadem ratione palis defixis excepit inhibuitque» («Гай Цезарь встретил и остановил серпоносные колесницы галлов тем же самым способом, вбив колья») (Frontin., Strateg., II, 3, 18).
[6] Дарий приказал разбросать их по полю, где ожидал атаки македонской кавалерии, об этом накануне битвы при Арбеллах Александра предупредил перебежчик: «Murices ferreos in terram defodisse Darium, qua hostem ?quit?s emissurum esse credebat» (Quint. Curt., IV, 13).
[7] Многие авторы упоминают об использовании таких приспособлений, мы назовем среди других Полнена (Polyaen., Strateg., IV, 3), Вегеция (Veget., De re milit., Ill, 24), Цезаря (Caes., BG, VII, 73), Гирция (Hirt., Bell, afric., 31), Силия Италика (Sil. Italic., Punic, X, vers. 414), Геродиана (Herodian., IV, ad fin.), Юста Липса (Justus Lipsus. Poliorcetica. Antwerpen, 1595. Lib. II, dialog. 2; lib. V, dialog. 3).
[8] «Несмотря на изменения вооружения и открытие пороха, — говорит судья, весьма компетентный в этом вопросе, — военное искусство древних всегда будет школой для подготовки хороших офицеров» (Guischardt Ch.Th. M?moires militaires sur les Grecs et les Romains, avec une dissertation sur l’attaque et la defense des places des anciens; la traduction d’Onosander & de la tactique d’Arrien, et l’analyse de la campagne de Jules C?sar en Afrique. En 2 t. T. I. Lyon, 1760. P. 1). Действительно, хотя изобретение огнестрельного оружия и перевернуло тактику, оно почти не затронуло стратегию.
[9] «Gli antichi facevano ogni cosa meglio e con maggior prudenza di noi» («Древние делали все лучше и с большим благоразумием, нежели мы») (Machiavelli N. Dell’arte della guerra. Firenze, 1516-1520. Lib. VI).
[10] «Praeterea venientibus belluis, qua irrupissent aciem, spatium milites dabant: quae quum in agmen medium pervenissent, circumfusis undique armatorum globis, cum magistris absque vulneribus capiebantur» («Кроме того, когда эти огромные животные двигались как бы с тем, чтобы прорвать строй, то воины расступались и давали им место. Когда они оказывались в середине строя, то, окруженные отовсюду толпами вооруженных, они вместе со своими вожаками без малейшей раны забирались в плен») (Veget., De re milit., Ill, 24; пер. С. П. Кондратьева).
[11] «Si falcatos currus cum fremitu barbari emitterent, ipsi, laxatis ordinibus, impetum occurentium silentio exciperent» («Если бы варвары с шумом пустили серпоносные колесницы, то сами они, расступившись, спокойно встретили бы натиск летящих колесниц») (Quint. Curt., IV, 13; cf. Diodor. Sicul., XVII, 57, 58).
[12] «???’ ?? ??? ??????????… ???? ???????, ??? ??? ???????????, ?????’ ????????????? ?? ??????? ??????????????» (Arrian., Exped. Alex., V, 17).
[13] См. выше с. 106 и сл.
[14] См. с. 133 и сл.

Источник:

Арманди П. Д. Военная история слонов. «Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета», «Нестор-История». Санкт-Петербург, 2011.
Перевод: А. Банников.