Римская Слава - Военное искусство античности
Новости    Форум    Ссылки    Партнеры    Источники    О правах    О проекте  
 

Центурионы (Delbruck H.)

Представителем нового римского солдатского сословия надо считать центурионов. По существу все изменилось в строении римского войска, начиная от полководца и кончая самым обыкновенным солдатом или обозным, причем все члены войска одинаково важны, но центурионы являются в этом новом строении чем-то специфически римским. И полководцы, и старшие командиры Рима походили на полководцев и старших командиров других народов, их солдаты существенно не отличались от других наемников; центурионы же представляют собой особое явление.

До сих пор не удалось составить точную картину социальной структуры римского народа в последнем столетии существования республики. Мы ясно различаем аристократию, усвоившую греческую образованность, владевшую громадными богатствами и имевшую всю власть в государстве благодаря занимаемым в сенате постам. Она не имела характера замкнутой касты; крупному таланту, вышедшему из народа, нетрудно было проникнуть в правящие сферы, быть там принятым и занять большое положение. Но приток таких людей был невелик; дух правящего сословия оптиматов был духом наследственной аристократии. Так же отчетливо знаем мы о существовании богатого торгового сословия, не допускаемого к высоким сенатским должностям и питающего политическую ревность к оптиматам (аристократическая партия). Со времени деления на имущественные классы эти торговые люди называются всадниками, – наименование, относящееся к сословию и переводимое обыкновенно словом «рыцарь». Употребляя этот термин, необходимо всегда иметь в виду и указывать, что он не должен никого вводить в заблуждение.

Наконец, на противоположном конце общественной лестницы стоят городской и сельский пролетариат, мелкие граждане и мелкие крестьяне.

Самым туманным для нас является положение социальных слоев, находящихся посредине между обоими концами этой общественной лестницы. Насколько многочисленны, как образовались, какое экономическое положение занимали и какой степенью культуры обладали те социальные слои, которые мы теперь именуем средним сословием? Эта средняя часть свободного народонаселения вследствие существования института рабства была еще более пестра, чем категории граждан, стоявших на высшей и низшей ступенях социальной лестницы, а потому в наше время этот слой населения трудно сравнивать с каким-либо сословием. Но как бы то ни было и что бы нам ни показали будущие исследования, теперь мы должны установить, что рассматриваемый слой населения был социально слаб и в армии, о которой мы говорили, не занимал никакого места. Наемная армия всегда до некоторой степени способствует такому явлению: либо она вообще не имеет определенного социального типа, либо верхние и низшие слои общества объединяются в ней, средний же слой, больший или меньший по численности, выпадает. Строгое разграничение между офицерскими и солдатскими слоями, которое наблюдается в современных армиях (до 1914 г.) и которого еще не существовало в Элладе, появляется сначала у римлян, но, конечно, в другом наслоении, чем в настоящее время в Германии. Корпус офицеров, в современном смысле, состоял в Риме только из генералов (legati) и штабных офицеров (tribuni militum). Эти последние были молодыми людьми, посвятившими себя военной карьере, они принадлежали к аристократическим семьям оптиматов или всадников, посвятивших себя военной службе. В общем их военные качества не были высоки, но их воспитание и образование вносили все-таки много ценного в их профессию, и если среди них попадался человек со специфически военными способностями, то он со временем мог достигнуть командных высот и стать способным военачальником. Правильное соотношение между высшим командным составом и частями войск вырабатывалось постепенно; легаты получали командование легионом на основании особого приказа так же, как и трибуны когортами. Трибуны наблюдали в определенном доставшемся по жребию округе за устройством и чистотой лагеря, за караульной службой, несли судейские обязанности и применяли наивысшее наказание1.

Людьми совершенно другого типа (в противоположность этим аристократам) были центурионы, соответствующие нашим младшим командиром. Они были простого происхождения и набирались из низших, необразованных слоев населения. Жалованье их равнялось двойному солдатскому; Цезарь увеличил его и вместо 120 денариев (90 марок = 44 зол. руб.) они стали получать 225 денариев (165 марок = 77 зол. руб.) в год. Итак, центурионы соответствовали нашему рангу унтер-офицеров, но по возложенным на них обязанностям – нашим капитанам (ротным командирам). Они насаждают дисциплину, в их руках власть над манипулами, над низшими чинами.

Полибий ясно говорит (VI, 24), что при выборе центуриона играла роль не только его храбрость, но в особенности умение командовать и твердо действовать («стойкость и душевная твердость»).

Их облик станет нам яснее всего при сравнении с нашими фельдфебелями. Самую близкую аналогию можно провести между ними и французскими капитанами, произведенными из унтер-офицеров, с той только разницей, что последние после своего производства попадают в высший слой офицерства, воспринимая от них многие свойства этой среды; центурион же оставался социально тем, чем был и раньше, ввиду чего его сословие вырабатывает и сохраняет своеобразный колорит. Он горд сознанием своей деловитости, но сам не претендует на принадлежность к правящим классам. Центурион – римский патриот, он храбр и строг, но его кругозор узок; он нуждается в высшем руководстве и сознает это. Согласно традиции, он может конституционно избирать и быть избранным на пост магистра или в сенат, авторитету которого он подчиняется. Но чем меньше он чувствует себя гражданином, считая себя только солдатом, тем больше исчезает из его сознания авторитет конституции; он заменяет ее авторитетом полководца, который в такой же мере был создан из старых конституционных норм.

Близкое сходство с завоевавшим мир римским войском представляет собой английская армия XVIII в. В ней высшее офицерство принадлежало к аристократии и начинало свою карьеру после короткого обучения с должности штабного офицера. Веллингтон был в 24 года подполковником. Все войско – навербованное, и в нем поддерживается строжайшая дисциплина; но в основе оно состоит из англичан. Чужие народности, взятые для пополнения армии, образуют особые отряды. Разница между английской и римской армиями заключается в составе низшей корпорации офицеров: в Англии она состоит из обедневшего дворянства и высшей буржуазии, причем строго отделяется от унтер-офицерства; римский же центурион исполнял функции обоих этих классов вместе.

Мы удивительно мало осведомлены об унтер-офицерах, которые так же, как и ефрейторы, именовались principales (важнейшие).

Самым важным унтер-офицером был optio (выборный), который, собственно, не нес строевой службы, но управлял и заведовал письменными сношениями2. Начальники отделений называются decani, а впоследствии caput contubernii3, но о них не упоминается нигде в военных рассказах. Управление ротой принадлежит центуриону, и хотя его центурия меньше немецкой роты, однако, все же состоит из 100 чел. Но надо принять во внимание, что солдаты, если не идет речь о новых легионах, все – опытные старые служаки, а потому ни обучать, ни формировать их не требовалось, а нужно было лишь поддерживать дисциплину.

Наряду с optio упоминаются еще tesserarius, державший пароль, и signifer, носивший знамя. Какого рода службу несли они как представители солдат, мы не знаем4.

Вторая Пуническая война дала Риму кадровую армию, которая официально оставалась еще гражданским ополчением, причем этот переход из ополчения в кадровую армию продолжался довольно долго.

Промежуточная стадия между гражданским и профессиональным войском отличается тем, что в II в. во вновь образованных легионах, каждому командиру в отдельности было определено его место; понятие о постепенном чинопроизводстве еще отсутствовало. Правда, у центурионов имелись еще ранги: второй центурион десятой манипулы часто был низшим, первый центурион первой манипулы триариев был старшим и назывался primuspilus (примипил), но эти чины не имели длительного характера. Консулы и трибуны, которые постоянно чередовались, занимали при новых формированиях свои посты только по новым приказам полномочной власти. Пока легионы имели еще гражданский характер, такой порядок назначений не являлся особой помехой, и консул подчинялся ежегодно другому лицу; у афинян гражданин мог быть полководцем, а в следующем году простым солдатом. Но римские центурионы относились к этим понижениям, которые часто зависели от каприза, по-солдатски. Как-то раз они подняли даже возмущение. Рассказ Ливия (XLII, 33 и сл.) по этому поводу настолько ярко обрисовывает римское государство, а также образ жизни и образ мыслей центурионов, что я привожу его здесь дословно.

Когда была решена (в 171 г.) война против Персея Македонского, сенат приказал призвать как можно больше старых центурионов, многие же из них явились добровольно. 23 примипила обратились к народным трибунам с требованием назначить их на старые посты, раз их уже мобилизовали. Ввиду того что каждому легиону нужен был только один примипил, а имелось в виду сформировать вначале и впоследствии еще 4 резервных легиона, то удовлетворить требование примипилов было невозможно. По-видимому, таким путем рассчитывали сократить набор. Но самое интересное для нас в этом инциденте представляет рассказ сам по себе. Он гласит следующее.

Набор производился консулами тщательнее, чем обыкновенно. Лициний призвал много старых солдат и центурионов, но многие явились и добровольно, так как знали, насколько разбогатели те, кто участвовал в войнах против Македонии и в Азии против Антиоха. Ввиду того что военные трибуны, которые были когда-то сами центурионами, призывали по своему усмотрению, 23 примипила апеллировали к народным трибунам. Двое из них – Марк Фульвий Нобилиор и Марк Клавдий Марцелл – отослали их к консулам, которые имели право решать, так как им был поручен набор и на них было возложено ведение войны. Остальные народные трибуны обещали центурионам расследовать, на каком основании их призвали, и если тут произошла несправедливость, оказать своим согражданам помощь.

Дело это разбиралось перед народными трибунами, куда явились старый консул Марк Попилий, призванный в качестве защитника, консул и центурионы. Как только консул потребовал, чтобы дело разбиралось в народном собрании, сейчас же был собран народ. Вместо центурионов говорил Марк Попилий, бывший 2 года назад консулом: «Воины, выслужившие свое время, здоровье которых ослабело от возраста и понесенных трудов, не отказались все-таки послужить на общую пользу, но они не могут позволить, чтобы их назначили на должность ниже той, какую они занимали в период их службы».

Консул Публий Лициний приказал прочитать сенатские решения, – сначала первое, где сенат объявляет войну Персею, а затем второе, где сенат приказывает призвать как можно больше центурионов, причем не разрешает освобождать от службы ни одного моложе 50 лет. Затем сенат обращается с просьбой, ввиду предстоящей близкой войны, не мешать военным трибунам при производстве набора и не противодействовать консулам при назначении каждому воину той должности, на которой он сможет принести республике наибольшую пользу.

После того как консул кончил говорить, Спурий Лигустин, один из призванных народными трибунами, просит у консула разрешения обратиться с речью к народу. С общего разрешения начал он говорить: «Граждане, я, Спурий Лигустин, родом из страны Сабинов, из округа, находящегося в долине Сабинских гор; отец оставил мне в наследство участок земли и маленькую хижину, где я родился, где меня воспитали и где я живу и поныне. Когда я вырос, отец дал мне в жены дочь его брата, не принесшую с собою ничего, кроме свободы, целомудрия и такой плодовитости, которой было бы достаточно и для богатого дома. У нас 6 сыновей и 2 дочери; обе уже замужем. Четыре сына уже облачены в мужские тоги, двое носят еще детские одеяния. Я стал солдатом при консулах Публии Сульпиции и Кае Аврелии. Я сражался против царя Филиппа в том войске, которое переправили в Македонию и где я был 2 года простым солдатом; на третий год Тит Фламиний дал мне за храбрость командование над десятой манипулой гастатов. Так как нас после покорения Македонии и Филиппа переправили в Италию и распустили по домам, я тотчас явился добровольцем к консулу Марку Порцию Катону.

Не было более зоркого наблюдателя в ценителя храбрости среди живущих поныне полководцев, чем он; об этом знают все, кто наблюдал его и других начальников во время военной службы. Этот полководец нашел меня достойным командовать первой центурией гастатов. В третий раз я пошел добровольцем в войско, посланное против царя Антиоха. Маний Ацилий передал мне первое место центуриона у принципов. После победы над Антиохом и этолянами нас переправили в Италию, и затем я еще 2 раза служил в легионах, где служба продолжалась один год. Служил я еще 2 раза в Испании, – 1 раз при Квинте Фульвии Флакке и затем при Тиберии Семпронии Гракхе. Флакк взял на свой триумф меня и еще одного взятого им за храбрость из наместничества; Тиберии Семпронии Гракх просил меня идти с ним в наместничество. 4 раза я был примипилом, 34 раза был я за храбрость награжден полководцами; я получил 6 гражданских венков.

Я провел 22 года на военной службе, а мне больше 50 лет. Если бы я не окончил всего срока службы и возраст не освобождал бы меня, то и в таком случае меня освободили бы, так как я могу вместо себя дать 4 солдат. Но это я говорю о себе; и теперь бы я сам никогда не отказался быть солдатом, пока хоть один формирующий войско нашел бы меня годным. Военные трибуны знают, какого места я достоин; я старался, чтобы никто в войске не превзошел меня храбростью, и я всегда исполнял то, что и другие, находившиеся вместе со мной на войне. Об этом могут свидетельствовать мои военачальники. Так и вы, товарищи, если вы уже благодаря призыву воспользовались своими правами, должны добровольно подчиниться. Вы, которые, будучи юношами, никогда не оспаривали авторитета сената и начальства, и теперь должны правомочному сенату и консулам подчиниться и считать почетными все должности, на которых вы принесете пользу общественному делу».

После такой речи консул Публий Лициний осыпал его похвалами и повел из собрания в сенат. И здесь он удостоился благодарности, а военные трибуны дали ему, с согласия сената, за храбрость командование над первой манипулой первого легиона. Остальные центурионы отвели свою апелляцию и покорно приняли назначенные им должности.

Необъяснимо в этом рассказе, почему Лигустин, ратовавший вначале так горячо за центурионов, восстал против их требований потом. Это совпадение заставляет подозревать Лигустина в неискренности. Произошло ли это событие так или несколько иначе, но речь Лигустина, мнимая или действительная, выражает отношение римской правящей знати к институту центурионов.

Примечания:

[1] По Полибию (VI, 34). Можно было полагать, что соответственно 10 когортам в легионе было и 10 трибунов; но даже в императорскую эпоху было только 6 трибунов; по Вегецию (II, 12): «когортами командовали трибуны или начальники». Противоречие между тем, что когорта являлась тактической единицей, а действительным командиром ее был центурион, объясняется тем, что армия возникла из гражданского ополчения. Трибуны еще долго сохраняют тип начальников, тогда как центурионы сделались простыми солдатами.
[2] Ср. Марквардт, II, 545; Фест (стр. 198) говорит: он занял место старинного accensus (причисленного, прикомандированного); на стр. 184: центурион выбрал его для себя «личным секретарем» (rerum privatarum ministrum).
[3] Вегеций, II, 7.
[4] Во времена царей приводится еще много наименований уполномоченных, которые у нас известны под именем ефрейторов или унтер-офицеров, несущих административные обязанности. I. Н. Drake, The principales of the early empire, 1905 г. и теперь Домашевский, Порядок рангов в римском войске, 1908.

Источник:

Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. «Директмедиа Паблишинг». Москва, 2005.

 
© 2006 – 2019 Проект «Римская Слава»