Цезарь и Ариовист (Delbruck H.)После победы над гельветами Цезарь согласился принять депутацию галльских князей, явившихся к нему с просьбой освободить их от владычества Ариовиста. Цезарь пустился в путь и столкнулся с германцами около Бельфора или в Верхнем Эльзасе. Точно определить место столкновения невозможно. Ариовист не вступил в решительное сражение, но обошел римский лагерь и установил в полумиле от него заграждение из повозок своего обоза (построил вагенбург) таким образом, чтобы ему удобно было оттуда посылать своих всадников для перерыва сообщений по дороге, по которой римлянам подвозилось продовольствие. Так как Ариовист не мог предполагать, что обойдется без сражения, и не хотел сделать еще несколько миль до Цезаря, то, вероятно, цель его маневра заключалась в том, чтобы заставить Цезаря вернуться обратно ради продовольствия и тогда уже напасть на него во время похода. Сила его войска заключалась в том, что он соединял конницу с легковооруженными, которые были прекрасно обучены и наводили страх. Против этих войск галльская конница, бывшая у Цезаря, не решалась выступать. Это соотношение между родами войск и тот перевес, который германцы имели в боевых действиях смешанных отрядов, объясняют успех маневра Ариовиста. Иначе трудно было бы представить себе все это или же надо считать Цезаря полководцем, стоящим гораздо ниже Ариовиста, раз этому последнему удалось расположить свой обоз (вагенбург) в такой непосредственной близости от римского лагеря. Допустим, что сообщения Цезаря преувеличены и что в путь пускались не целые германские народности, со всеми женами и детьми, а только легко подвижные воины в сопровождении небольшого обоза и немногих женщин; но даже несколько сот повозок являются уже большим грузом и не должны подвергаться организованному нападению неприятеля. Ход событий станет понятным, если принять, что Ариовист был в состоянии скрыть свое обходное движение путем искусного использования местности. После того как обходное движение удалось Ариовисту, он стал господствовать над равниной и перехватывал подвоз. Римскому войску, предпринимавшему движение в каком-либо направлении, было трудно обороняться и защищать обоз от целого роя нападений этих презиравших смерть варваров. Ариовист действовал с исключительной ловкостью, но Цезарь превзошел его. Вначале он неоднократно вызывал его на бой и перевел свое войско в равнину. Ариовист опасался выйти из своего лагеря, и это подняло дух римских солдат, так как в этом уклонении от боя они усмотрели трусость германцев. Но прежде всего требовалось освободить дорогу для подвоза. С войском, построенным в боевой порядок, Цезарь продвинулся к месту, запиравшему германцам вход в равнину в направлении дороги, по которой производился подвоз; затем, оставив там два первых эшелона в боевой готовности, он приказал третьему эшелону соорудить за ними укрепление, достаточное для размещения 2 легионов, и поместил их туда. Тщетно пытался Ариовист по возвращении римских главных сил в основной лагерь взять налетом небольшой лагерь. Цезарь настолько полагался на свое сооружение и на гарнизон, что даже не вывел главных сил своего войска на выручку. На следующий день он снова подготовил свое войско к сражению и приблизился к германскому вагенбургу. Ариовист решился принять бой. Цезарь имел теперь перевес над ним; продовольствие свое он обезопасил, и германцы ничего уже не могли выиграть от проволочек. Ариовист подготовлялся к войне уже много недель или месяцев и, вероятно, сосредоточил все имевшиеся в его распоряжении силы до того, как идти навстречу римлянам. Он мог без труда и особых жертв еще долго отступать, увлекая за собой Цезаря. Но этого ему не нужно было. А привлечь римлян к штурму германского вагенбурга не удалось бы; дальнейшее же ожидание бодрило бы римлян, так как они были стороной, вызывавшей на бой, и понизило бы настроение германцев. Поэтому Ариовист принял вызов и для сражения расположил своих воинов по народностям. Снова эшелонная тактика оправдала себя. Когда германцы стали теснить левый фланг римлян, то молодой Красе, командовавший конницей, подоспел с третьим эшелоном к этому флангу и опрокинул противника так же, как и сам Цезарь сделал то же на другом фланге. В рассказе Цезаря не хватает указания места расположения конницы. Где находилось смешанное, внушавшее страх войско? Почему, после того как отогнали галльских всадников, оно не ударило римлянам во фланг и в тыл, как это сделала конница Ганнибала при Каннах? Нельзя предположить, что оно не прибыло на надлежащее место, так как Ариовист не выступал в этот день из своего вагенбурга. Ответы на эти вопросы являются решающими. Цезарь об этом молчит. Ответ, по-моему, можно найти у лучшего профессионального комментатора его, Наполеона I, который в своих записках на острове св. Елены о войнах Цезаря высказывает мнение, вопреки общему взгляду того времени, что германцы не могли быть сильнее Цезаря. Пойдем дальше: отсутствие германской конницы в сражении можно объяснить только тем, что Ариовист имел так мало пехоты, что должен был включить в пехоту и людей, сопровождавших конницу. Это помогло галльской коннице держаться против германской и помешало германской действовать с флангов. Цезарь умолчал об этом потому, что не хотел говорить ни о численном перевесе своих войск над германскими, ни об участии и заслугах союзной галльской конницы. Прекрасным подтверждением нашего взгляда, что войско Ариовиста было невелико, служит сообщение Цезаря (I, 40) о том, как германский правитель добился владычества над галлами; несколько месяцев подряд, говорит Цезарь, он прятался в лагере под прикрытием болот. Даже если это были не месяцы, а недели, то и тут мы можем с уверенностью сказать, что войско не насчитывало десятков тысяч человек, тем более что оно сопровождалось женщинами и должно было кормить не только лошадей, но и скот. Представим себе, как это ни кажется невероятным, что германцы везли в своих повозках еще больше зерна, чем гельветы, так как гельветы на походе брали фураж у населения, германцы же в лагере должны были кормить лошадей из своих запасов. Конечно, войско, которое Ариовист повел против римлян, было сильнее того, с которым он основывал свое владычество, но ядро осталось то же; можно говорить о том, что оно удвоилось, но не удесятерилось. Установив факт очень значительного, вероятно, перевеса римского войска, мы еще больше понимаем теперь маневрирование Ариовиста; это обстоятельство подтверждается также и знаменитым инцидентом, имевшим место в этой войне. Когда Цезарь в своем выступлении дошел до Безансона, в его войсках вспыхнуло возмущение, и они не захотели следовать за ним, боясь страшных германцев. Цезарь старался поднять дух войска, рассказывая им о прежних войнах Ариовиста, и закончил свою речь так, что если за ним не последует никто, то он выступит с одним только десятым легионом. Если бы германцы действительно превосходили численностью войско из 6 легионов, то заявление полководца выступить с одним легионом произвело бы на солдат неблагоприятное впечатление; Цезарь, вероятно, прибавил еще одну фразу, не введенную им в Комментарий, а именно, что германцы так малочисленны, что он питает уверенность разбить их с одним десятым легионом; галлы подтвердили это римским солдатам. После этой речи римляне позволили своему полководцу вести себя в далекую незнакомую глушь на борьбу с неуклюжим германским великаном. Мы гораздо больше и с большей уверенностью говорили бы об этом походе, если бы могли точно определить место передвижения войска и поле сражения. Это было бы желательно не только во имя Цезаря и римской стратегии, но и во имя его противника. Ариовист был, вероятно, не только крупным, но и гениальным стратегом. Он столкнулся с более талантливым полководцем и потому погиб. Играя роль связующего звена между кимврами и Арминием, он является важным свидетельством природных воинственных наклонностей германского народа. О кимврах мы почти ничего не знаем, за исключением того, что сначала они победили римское войско, а потом сами им побеждены. Когда мы видим, как смело и искусно ведет войну Ариовист, и когда впоследствии перед нами предстанет Арминий1, то мы сможем думать, что германцам была свойственна не одна только грубая сила, но и высшее интеллектуальное понимание войны; поэтому мы сожалеем, что не можем набросать еще более яркую, более конкретную картину ведения войны Ариовистом. 1. У Диона Кассия мы находим выражения, согласующиеся с вышеприведенными воззрениями относительно гельветского и германского походов. Ими теперь уже нельзя пользоваться как достаточно ценным источником с тех пор, как И. Мельбер (I. Melber) в одной из мюнхенских брошюр (изд. в 1891 г. – «Der Bericht d. Dio Cassius uber die gallischen Kriege C?sars») ярко показал, что рассказ этот является только риторически обработанным резюме Комментариев Цезаря. Но и от этого комментатора не вполне ускользнули противоречия и пробелы, имеющиеся в изложениях Цезаря, причем иногда он по своему благоусмотрение исправлял их. 2. Еще Наполеон I жаловался в труде «Preecis», что сражения Цезаря в Галлии «без указания их названий» не могут быть восстановлены топографически и потому о них трудно судить. Были сделаны определенные попытки установить место сражения с германцами, но ни одна из них не была признана удовлетворительной. Возможность различных комбинаций по этому поводу усиливается еще тем, что один из самых важных вариантов страдает неточностью. Из рукописей Цезаря явствует, что римляне преследовали германцев до Рейна на протяжении 5 000 шагов, т.е. германской мили, Плутарх же, который руководствуется Цезарем, говорит, что на протяжении 400 стадиев, что равняется 50 000 шагов, и это же число мы читаем у Орозия, черпающего свои сведения у того же Цезаря. Возможно, что в рукописях Цезаря число это стерто, и германцы бежали до Рейна не 1, а 10 миль. Это было тем более вероятно, что иначе никак невозможно объяснить, почему маневры Цезаря и Ариовиста происходили в 1 миле от Рейна, т.е. посреди Эльзасской равнины; между тем для них нужна была суженная и ограниченная горами территория. Решение задачи было бы найдено, если бы при водных работах ни Рейне инженеры-строители не установили, что в древности один из рукавов Рейна протекал по местности, где ныне находится Илисс. На основании этого открытия Гелер (Goler) придерживается версии о 5 000 шагов и определяет поле сражения на южной границе Вогез, около Сенгейма (Сеnnау) на северо-восток от Бельфора. В той же местности устанавливает это сражение и Наполеон III, но маневры – в противоположном направлении. В 40 км к северу, у подножья Вогез, между Кольмаром и Шлетштадтом, близ Раппольтсвейлера, ищет поле сражения также полковник Стоффель. По описанию этого дальновидного воина и прекрасного знатока Цезаря, у деревни Целленберг имеется местность, где могли действительно происходить описываемые Цезарем маневры. Обоз германцев мог быть перевезен на расстояние 3 км от римского лагеря, через предгорье Вогез, где римским легионам трудно было совершить нападение, а маленький римский лагерь мог быть расположен южнее, где он и закрывал германцем доступ в долину. Против этой гипотезы2 восстал Виганд, указывая, что германцы не могли бы отступить к Рейну после сражения, при котором фронт был расположен на восток. Возражение правильное, но его можно устранить. Возможно, что германцы приняли бой не около их вагенбурга, у Целленберга, а произвели перед сражением какой-нибудь маневр, и их фронт оказался расположенным на юг. Цезарь не указывает ясно на такой маневр, но то, что он был, можно заключить из одной заметки, где он пишет, что германцы окружили их боевое построение своими повозками и телегами, т.е., вероятно, перед сражением они произвели маневр совместно со своим обозом. Мотив, который Цезарь приводит, – «чтобы не оставалось надежды на бегство», – принадлежит к числу такого рода мотивов, когда говорится о том, что кимвры во время сражения были прикованы цепями друг к другу в шеренгах; но германцы, как мы узнаем потом, все-таки бежали. Не так легко отвергнуть другое возражение, сделанное Коломбом и Штолле3. Цезарь говорит, что он на седьмой день после отхода от Везонциона получил донесение о приближении Ариовиста и тут же разбил лагерь, вблизи которого и произошло сражение. Он не шел прямой дорогой, а окольным путем (circuitus) и сделал переход в 50 000 passus (шагов), т.е. 10 немецких миль (ок. 70 км). Стоффель, как и многие ученые, полагает, что circuitus относится к части всего пути и что римское войско в 7 дней дошло до Раппольтсвейлера, что равняется в среднем ежедневному переходу в 27 км. Это не является невозможным, но для такой большой натяжки нужен подходящий стимул, а мы его не находим. Не мог Цезарь утомлять свои войска для того, чтобы выиграть 2–3 дня и застать Ариовиста неподготовленным к нападению. Ариовисту следовало только, если он находился в ожидании подкрепления, не идти навстречу Цезарю, а оставаться на месте или отодвинуться однодневным переходом назад, чтобы избежать Цезаря. Непонятным является и то обстоятельство, почему Цезарь, если у него и был такой план, разбивает лагерь, когда ему доносят, что Ариовист находится на расстоянии 38 км от него, а не бросается за ним? Следовательно, Коломб и Штолле правы в том отношении, что при указанных обстоятельствах Цезарь не мог в течение 7 дней добраться от Безансона до Раппольтсвейлера. Несмотря на это, я все-таки не могу оставить гипотезы Стоффеля. Поверим указаниям Цезаря, что он шел в течение 7 дней. Но разве это непреложно? Рассказ составлен через 8 лет после совершившихся событий. Возможно, что эта заметка относится к какому-нибудь другому, одновременно совершившемуся событию или что в ней не было указания относительно времени. Когда нам придется разбирать мемуары Фридриха и Наполеона об их походах, которые мы сможем документально проверить, то мы увидим, как много вкралось туда серьезных ошибок, без всякого с их стороны умысла. Возможно, что Цезарь ошибся и что поход продолжался не 7, а 9–10 дней. Этим я и закончу мои возражения Стоффелю. Еще меньше значения придаю я тому утверждению, что преследование германцев не продолжалось от Раппольтсвейлера до Рейна на протяжен??10 миль. Прямой путь до Рейна равен 2,5 мили, но если фронт был обращен на юг, то германцы могли при бегстве попасть только на очень узкую полосу земли у Рейна, причем снова не исключена возможность, что указания Цезаря преувеличены. Видя, с каким глубоким скептицизмом разбираются эти события, кто-либо может, пожалуй, спросить, как мы вообще решались что-либо высказать относительно Персидских войн. Здесь перед нами запись, может быть, одностороннего и пристрастного, но компетентного и принимавшего личное участие в этом деле свидетеля, показания которого имеют первостепенное значение; там же – запись совершенно несведущего рассказчика, передающего события полвека спустя, основываясь на народной молве. Конечно, Цезарь является более точным источником, чем Геродот, и более точным, чем те, кто пользуется Геродотом; какими ненадежными кажутся его рассказы, если к Цезарю надо применять такую осторожность. Однако мы не должны сомневаться в правильности нашего исторического познания Персидских войн, так как у нас имеются вспомогательные средства для критического разбора – то, чего нам так не хватает у Цезаря: Персидские войны топографически обозначены, а знание местности играет важную роль при разборе каждого сражения и дает возможность осветить многие неясности описываемых событий. Все прежние гипотезы относительно места сражения с Ариовистом страдают одним и тем же недостатком – невозможностью реально преодолеть все трудности. Гипотеза Гелера, требуя включения еще одного передвижения легионов, о котором Цезарь не сообщает, определяет для маленького римского лагеря неподходящее место. Наполеон III заставляет германцев делать обход по Эльзасской равнине, где территория не дает никакой защиты во время марша от римского флангового удара. Гипотеза Стоффеля увеличивает все реальные трудности. Вполне понятно, что Ариовист, сознавая свою силу в объединении двух родов войск, предоставил римлянам войти в равнину раньше, чем сам пошел навстречу. Но нельзя отрицать, что определение местности не совпадает с текстом Комментариев. Новейшая гипотеза Коломба и Штолле, по которой сражение было при Арсей, в 10 км восточнее Мемпельгара, имеет то преимущество, что совпадает с обоими определенными указаниями Цезаря о месте и времени [больше 50 000 шагов (passus), обход (circuitus) около Безансона и 50 000 от Рейна]. Если идти окольным путем через Ворэ, Пеннезьер, Виллерсексель, то Арсей как раз и будет в 10 милях приблизительно от Безансона и на таком же расстоянии от Рейна. Что касается возражения, что для 7-дневного марша 10 с лишним миль являются незначительным расстоянием, его надо отбросить. Римляне должны были продвигаться с величайшей осторожностью и укреплять каждый вечер лагерь; никаких причин для особой спешки у них тоже не было. Возможно, что была дождливая погода, размывшая дороги и мешавшая быстрому передвижению. Кроме того, можно привести против этой гипотезы еще следующие возражения. Во-первых, нам неясно, почему Цезарь, получив при Арсей донесение о том, что Ариовист находится в 36 км от него, сделал остановку? Если он был уже в глубине Эльзаса, то эта остановка логична: римский полководец не хотел удлинять операционную линию и тем затруднять подвоз продовольствия. Остановка у Арсей, в стране секванов, вдали от противника, должна была произвести впечатление трусости; если же он остановился у Раппольтсвейлера, то об этом не могло быть и речи, так как в этом случае он сам шел навстречу неприятелю. Во-вторых, мы не понимаем ни цели, ни способа выполнения германского маневра при Арсей. Штолле недостаточно углубил свои исследования, выводы же Коломба нереальны, необоснованны и не выдерживают критики. Он предполагает, что лагерь Цезаря был расположен между Сесмондан и Дезандан и что Ариовист, приближаясь от Мемпельгара, закрыл Цезарю у Арсей путь подвоза. Но подвоз провианта римлянам не был прекращен этим маневром, так как они могли получать его от лингонов или от леуков; пройти же германцам по равнине мимо римского лагеря было невозможно, так как они были бы атакованы не только галльской конницей, но и легионами. Уже Фрелих в своем труде «Военное дело Цезаря» (стр. 206) опровергает мнение Рюстова, который ссылается на Вегеция и определяет обыкновенный дневной переход римлян в 30 км. Коломб и Штолле в тщательном научном обзоре определяют, что в неприятельской стране больше 12–14 км в день войско сделать не может. Стоффель придерживается 25 км, что все-таки еще больше, чем считается нормальным а наше время, а римский солдат должен был еще каждый вечер устраивать лагерь. В одном из своих новых исследований («Лагерь и войско римлян», Страсбург 1912) Штолле очень успешно защитил свою теорию. 3. Винклер (Der C?sar-Ariovistsche Kampfplatz, Kolmar, 1907) считает, что территория, устанавливаемая Стоффелем, не совпадает в некоторых пунктах с указаниями Цезаря, и ищет поле сражения на 23 км дальше к северу. Фабрициус (в «Zeitschr. f. d. Gesch. d. Oberrheins») проверил топографические исследования, причем некоторые гипотезы подтвердил, а некоторые отверг. 4. Эр. Эберт (Ehr. Ebert. Uber die Entstehung des Bellum gallicum, 1909) доказывает, что Цезарь писал каждую книгу отдельно и немедленно публиковал ее. Он не убедил меня в этом; но если он даже и прав, то, насколько мне позволяет говорить мое знание военно-исторических мемуаров, этим не исключается возможность ошибки, на которую мы указывали выше (стр. 348), т.е. , что марш мог длиться не 7, а 9 дней. Примечания: [1] Арминий – германский герой из племени херусков. Источник: Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. «Директмедиа Паблишинг». Москва, 2005. |