Римская Слава - Военное искусство античности
Новости    Форум    Ссылки    Партнеры    Источники    О правах    О проекте  
 

154 – 150 гг. до н.э.: Война Луция Лициния Лукулла против ваккеев (Simon H.)

Испанские войны • 26 сентября 2011 г.

В 151 г. сложилась очень странная ситуация, обусловленная большой удаленностью центра римской политики в Риме от театра военных действий в Испании. Когда Лукулл со своим сколоченным с таким трудом войском появился в Испании (вероятно, в Тарраконе)1, война в Кельтиберии закончилась, о чем Лукулл, однако, не имел возможности своевременно узнать, тем более что отношения между ним и его предшественником были, видимо, натянутыми. Так или иначе, Лукулл и его армия держали путь к театру военных действий. Причем они двигались иным путем, чем тот, по которому до него направлялись Нобилиор и Марцелл во время своей первой кампании. Лукулл шел вдоль побережья и затем через долину Хукара к новокастильскому плоскогорью2. При этом трудно решить, что явилось тому причиной: либо он, плохо информированный о событиях во внутренних районах Испании, первоначально намеревался вызвать на соединение войско Марцелла из его зимнего лагеря в Дальней Испании, либо Лукулл руководствовался иной стратегической концепцией — вести наступление против кельтиберов из Карпетании и по возможности избежать таким образом трудностей в предгорьях, как то сделал Марцелл во вторую кампанию. Также сложно сказать, где Лукулл получил сообщение о том, что война, для продолжения которой его направили, уже завершилась, и где и когда ему пришлось принимать новые решения. Не упоминается определенно о принятии им командования над легионами Марцелла, поскольку силами, которыми обладал Лукулл, предполагалось лишь пополнить находившуюся в Испании армию, да и позднее он имел в своем распоряжении, очевидно, отнюдь не малочисленное войско3. О месте и обстоятельствах передачи командования ничего не известно. Думается, что это место нужно искать не очень далеко от того пункта, где легионы Лукулла совершили переправу через Тахо, которая произошла в районе Толедо или чуть восточнее его4.

Война закончилась, однако оказалось, что предпринятая ради нее мобилизация приобретает в известной степени самодовлеющее значение. Благодаря ей Лукулл стал обладателем инструмента, с помощью которого мог добиваться собственных целей. При этом он руководствовался жаждой славы и богатства5. В ваккеях он нашел подходящего противника, оправдывая свои действия с помощью явно лживого утверждения, будто ваккеи нападают на подвластных Риму карпетанов (App. Iber., 51, 216).

В войске Лукулла молодой Сципион Эмилиан, несомненно, пользовался большим влиянием, чем то обычно подобало легату, но ведь благодаря ему у Лукулла оказалось достаточное число офицеров. Его поведение нельзя рассматривать как дружеский поступок по отношению к консулу — когда он изъявил согласие отправиться в Испанию, вопрос о распределении провинций не был еще решен (Polyb., XXXV, 4, 9), их намерения совершенно не совпадали (в случае с Каукой см.: App. Iber., 89, 386; см. намек в рассказе об осаде Палантии 55, 231). Напротив, Сципион руководствовался стремлением обрести славу благодаря собственному мужеству и сознанием долга перед отечеством (Polyb., XXXV, 4, 8 и 12; ср.: XXXI, 29). Вряд ли будет слишком смелым предположить, что отношения между консулом и легатом не были близкими (возможно, что изложение Аппиана здесь в значительной степени восходит к Полибию). Возможно, отчасти именно этим можно объяснить отсутствие Сципиона во время первой фазы кампании Лукулла. Лукулл отправил своего легата в Африку, а в это время консул совершал в Испании поступки, которые, как оказалось позднее, Сципион не одобрял6. Напрашивается мысль, что Лукулл, давая поручение Сципиону, Котел таким образом на длительное время избавиться от неудобного подчиненного. Сципион должен был получить у нумндийского царя Массиниссы слонов и вспомогательные мойска для кельтиберской войны Лукулла. Поскольку он не слишком поздно вновь оказался в Испании, не исключено, что легат направился в Африку непосредственно из Рима. Отчасти поручение, данное Сципиону, обусловливалось тем обстоятельством, что благодаря приемному деду, Сципиону Африканскому Старшему, ему была обеспечена хорошая встреча у Массиниссы (Val. Max., V, 2, ext. 4; напрашивается параллель между его поездкой и посещением Сифакса старшим Сципионом: Liv., XXXVIII, 17, 11—18). Поэтому его миссия закончилась вполне успешно. Сципион прибыл столь удачно, что смог стать свидетелем крупного сражения между Массиниссой и карфагенянами. По просьбе карфагенян он попытался выступить в качестве посредника — правда, безуспешно (App. Lib., 72, 327—329). Массинисса, несмотря на войну с карфагенянами, дал ему слонов и вспомогательные отряды — видимо, опять всадников, — о которых тот просил7. Об их участии в боевых действиях в Испании мы на этот раз, однако, ничего не слышим (но в 141 и 134 гг. их использовали вновь).

Между тем Лукулл начал самовольные операции против ваккеев, не имея ни правового обоснования, ни санкции сената (App. Iber., 51, 215; 59, 2478; согласно 55, 232 даже «вопреки воле римлян», но сие лишь вариант выражения). Как носитель империя, он уже в силу одного этого имел право вести военные действия против народов, с которыми римляне не состояли в правовых отношениях9. Согласие сената с последующими действиями соответствующего должностного лица больше зависело от его auctoritas, чем от его компетентности. Первым городом ваккеев, к которому подошел Лукулл, была Каука10, нынешняя Кока в провинции Сеговия между реками Эресма и Вольтойя. На площади 7 га могло обитать 5 000 — 10 000 жителей. На вопрос ваккеев о причинах войны Лукулл утверждал, будто хочет лишь оказать помощь карпетанам11, терпящим урон от нападений ваккеев. Римское войско разбило лагерь перед городом, жители же Кауки укрылись за стенами (App. Iber., 51, 216). Еще когда римляне приближались сюда, видимо, часть боеспособного мужского населения округи, а также многие женщины и дети бежали в город12, другие же, очевидно, укрылись в труднодоступной местности (как, несомненно, и в 134 г.: App. Iber., 89, 386).

Положение римлян имело свои минусы. Им приходилось отправляться из их лагеря перед городом за дровами для костров и фуражом для лошадей, неся при этом ощутимый урон от нападений со стороны местных жителей13. Римляне потеряли много людей убитыми и, преследуемые врагами, были вынуждены отступить в лагерь (App. Iber., 51, 216). Когда же они иступили с жителями Кауки в правильное сражение, испанцы стали одолевать их и отступили лишь после того, как у них кончились стрелы. Во время отхода римляне нанесли удар, и в результате образовавшейся у ворот давки каукийцы понесли большие потери — 3 000 из них остались на поле боя (51, 217). На следующий день к Лукуллу явились старейшины общины и спросили об условиях мира. Римский военачальник потребовал, помимо заложников, 100 талантов серебра. Кроме того, каукийцы должны были предоставить римлянам всадников для несения военной службы (52, 218). Когда требования Лукулла были выполнены, он заявил, что испанцы должны принять в свой город гарнизон. Они согласились и на это. Каукийцы и не подозревали, что у Лукулла на уме. Тот же сразу направил 2 000 отборных солдат на городские стены, а затем повел остальное войско в город. По сигналу трубы началось истребление боеспособных мужчин. Жители совершенно ничего не подозревали, и хорошо укрепленный город оказался в руках римлян (52, 219). Каукийцы проклинали врагов за их вероломство и призывали богов в свидетели этого злодеяния; «имя римлян было покрыто позором» (52, 220). Лишь немногие смогли спастись через дальние ворота14. Завершилось все ято разграблением города (Loc. cit.). Неясной, однако, остается судьба находившихся в римском лагере всадников из Кауки.

В свете дальнейших действий римлян трудно объяснить и само требование о предоставлении конницы. Если Лукулл уже тогда планировал поступить с городом так, как поступил, то можно рассматривать это требование как предупредительную меру, призванную оставить Кауку без защиты. Не исключено также, что Лукулл решил устроить резню лишь после немедленного выполнения его первых требований. Когда же после ужасных событий в Кауке использовать эти вспомогательные войска стало невозможно, не исключено, что всадники разделили судьбу своих сограждан. Не сообщается, были ли проданы в рабство уцелевшие жители, однако это вероятно15. Можно ли считать, что происшедшее укладывается в рамки deditio и потому оправданно по римским понятиям?16 Учитывая, что в другом месте образ действий Лукулла был однозначно оценен как нарушение договора (App. Iber., 89, 386), на этот вопрос нужно ответить отрицательно.

При дальнейшем продвижении по землям ваккеев Лукулл пожинал плоды своего поведения в Кауке: обычно население покидало жилища на равнине и уходило частью в укрепленные города, частью в недоступные горные местности. То имущество, которое нельзя было унести, они сжигали, чтобы оно не могло попасть в руки Лукулла (App. Iber., 52, 221). Лукулл, в свою очередь, также разорял все вокруг. Пока тот шел к Интеркатии, значительная часть его пути вела через покинутые Края (53, 222). Интеркатия лежала в местности близ Вильильпандо на границе между нынешними провинциями Самора и Вальядолид, примерно в 120 км от Кауки17. О соотношении сил обеих сторон судить трудно. В Интеркатии должны Пыли собраться более 20 000 пеших и 2 000 конных испанских иоинов (Loc. cit.). В отношении римлян можно предполагать, что Лукулл не начал бы осаду, если бы не обладал численным перевесом (да и сами осажденные не приняли боя: 53, 223). Подкрепление извне показывает, что в Интеркатии учитывали возможность римского наступления, а ответ, который они позднее дали Лукуллу, свидетельствует об их информированности о предшествующих событиях. Лукулл оказался настолько неразумным, что в Интеркатии, как и в Кауке, предложил заключить договор. На это жители, попрекая его событиями и Кауке, насмешливо спросили, такой ли договор он предлагает, какой заключил с этим городом18. В результате переговоры закончились, и Лукулл подверг опустошению окрестности Интеркатии, полностью блокировал город своими войсками и начал подводить к его стенам насыпи19. Тем самым он сделал невозможным для Интеркатии проникновение пытавшихся пробиться туда провиантских отрядов (54, 226; точное время появления римлян определить правильно в Интеркатии нвно не смогли). Во время осадных работ часть войска Лукулл постоянно держал в боевой готовности, чтобы при необходимости отразить нападение обороняющихся. Однако те уклонялись от крупного сражения и завязывали лишь стычки с передовыми отрядами (53, 224). Осажденные расценивали свое положение не иначе как отчаянное. Один из их всадников все время выезжал на свободное пространство между городом и боевыми порядками римлян и вызывал любого из них на поединок. Среди тех долгое время не находилось никого, кто решился бы сразиться с ваккеем (Loc. cit.). Взвесив все за и против (Polyb., XXXV, 5, 1; fr. 6 BW), Сципион Эмилиан, о котором мы здесь слышим впервые, решился в конце концов на конный поединок20. Победа Сципиона (Polyb., XXXV, 5, 2; fr. 18 BW; Veil. Pat., I, 12, 4; App. Iber., 53, 225), доставшаяся ему явно нелегко, произвела исключительное впечатление на варваров и заметно подняла настроение у римлян (App. Iber., 54, 226). После этого, однако, стали обращать на себя внимание (особенно по ночам) высланные ранее из Интерка-тии всадники, находившиеся за внешней линией римских осадных сооружений, что внушало большой страх римлянам, несомненно, опасавшимся попытки прорыва (App. Iber., 54, 226—227). Возможно, помощь ваккеям из Интеркатии оказывали соседние с ними кантабры21. Очевидно, эти блуждающие конные шайки препятствовали снабжению римлян (как под Каукой и Палантией: App. Iber., 51, 216; 55, 231; голод под Интеркатией: 54, 229). Хотя римляне могли продолжать Алокаду и успешно вести осадные работы, их положение ухудшилось из-за того, что среди воинов распространились болезни, вызванные непривычным питанием. К этому добавилось переутомление от караульной службы перед городом и на внешней стороне линии блокады, а также от продолжавшихся осадных работ (App. Iber., 54, 227). Но наконец им удалось пробить брешь в городской стене. Римляне тотчас ворвались в Интеркатию через образовавшийся пролом (Loc. cit.), и першим из них был Сципион, награжденный за это «стенным» венком (corona muralis)22. Теперь, в бою в стенном проломе, испанцы показали все свое мужество, отбросили вторгшегося противника и загнали его в водный резервуар (засушливость страны играет значительную роль у Аппиана также в: 88, 385), явно в пределах городской стены (по Аппиану (54, 228) — «из-за незнания места»), где большинство из ворвавшихся погибло. Ночью обороняющимся удалось заделать брешь в стене (Loc. cit.). Несмотря на это, они, не зная о том, какие трудности испытывают римляне, проявили готовность заключить договор, к чему их, по-видимому, прежде всего принуждал голод. Однако мирная инициатива исходила, вероятно, от римской стороны, где голод свирепствовал не менее. Сципион, которому ваккеи доверяли, поскольку знали его как храброго иоина (по аналогичной причине нумантинцы испытывали доверие к Тиберию Гракху: Plut. Tib. Gr., 5,5), заключил соглашение, прекратившее вражду на мягких для Интеркатии условиях, которые, по-видимому, были плодом усилий Сципиона Эмилиана. Эти условия гласили, что ваккеи должны выдать 10 000 военных плащей и определенное количество скота (этот пункт трудно согласовать с упоминанием о голоде в городе), а также 50 заложников (App. Iber., 54, 229). Но золота и серебра, на которые был особенно падок Лукулл и ради которых он предпринял эту войну, римский командующий не получил. Как говорили, ни того, ни другого у интеркатийцев не было, да они и не слишком высоко их ставили23.

Страсть полководца к деньгам побудила его к еще одной, последней операции римлян против ваккеев (App. Iber., 55, 231). Палантия, находившаяся в 80 км от Интеркатии, славилась выдающейся храбростью своих воинов. К тому же туда стеклось много людей24. Несмотря на это и на потери, которые понесли римляне (54, 227—229), Лукулл подступил со своим войском к городу и расположился там, хотя военный совет (consilium) отговаривал его от этого (55, 231). В конце концов, постоянные атаки палантийской конницы на провиантские отряды привели к тому, что нехватка продовольствия вынудила его решиться на отступление. Однако угроза от начавших преследование вражеских всадников была столь сильной, что войску пришлось двигаться, построившись в каре (таким же образом водил позднее свою армию Сципион: 86, 373), Лишь когда римляне достигли Дуэро, палантийцы оставили их и ночью ушли (55, 232; иначе говоря, только после 50 км преследования, т. е., как минимум, двух дневных переходов). Теперь наконец Лукулл мог, не опасаясь врагов, вести свое изрядно потрепанное войско в Турдетанию на зимние квартиры (55, 232; 59, 247). Обвинения в адрес Лукулла из-за совершенного им позднее не возымели в Риме действия25. В 142 г. он посвятил Счастью (Felicitas) храм, что он поклялся сделать еще во время испанской кампании (Dio Cass., XXII, 76, 2; (Strabo, VIII, 6, 23, p. 381; при этом он неподобающим обратим носпользовался простодушием Луция Муммия).

Примечания:

[1] По другому мнению, Лукулл высадился в Картахене (Pareti L. Storia di Roma e del mondo Romano. Vol. III. Torino, 1953. P. 234).
[2] Первыми остановочными пунктами во время этого марша, которые упоминает Аппиан, были переправа через Тахо (Iber., 51, 216) и Каука (51, 216—52, 220). Из этого совершенно определенно следует, что Лукулл держал свой путь в эти края через Карпетанию (он утверждал, будто явился защищать карпетанов — App. Iber., il, 216). А. Шультен предполагает, что при этом его армия проходила через Кордубу (FHA. IV. Р. 25 и карта I в кн.: Kromayer J., Vcith С. Schlachtenatlas zur antiken Kriegsgeschichte. R?mische Abteilung. Bl. 12). Однако Марцелл покинул ее еще в марте 151 г., и потому Лукулл никак не мог застать там своего предшественника. С другой стороны, он был чрезвычайно заинтересован в том, чтобы взять ведение войны в свои руки, а потому путь через Кордубу представляется, на мой взгляд, маловероятным. В качестве наиболее подходящего маршрута от южного побережья в Карпетанию напрашивается маршрут через долину Хукара — путь через долину Халона исключается из-за невозможной в это время переправы через Тахо. Таким образом, Лукулл двигался, по-видимому, тем путем, который использовал, согласно И. Кромайеру и Г. Файту (Loc. cit.), Квинт Фульвий Флакк в 181 г.
[3] О численности его войск трудно сказать что-либо определенное. С одной стороны, учитывая сложности, которыми сопровождался воинский набор, контингент, присланный для усиления, не мог быть значительным. С другой стороны, весьма удачливый Марцелл вряд ли понес большие потери; наиболее вероятной представляется цифра в 30 000 человек.
[4] Согласно А. Шультену (Kromayer J., Veith С. Schlachtenatlas zur antiken Kriegsgeschichte. R?mische Abteilung. Bl. 12), местом пере правы был Толет. На мой взгляд, упоминание об этом у Аппиана (Iber., 51, 216) предполагает определенные трудности при переправе, поскольку речь идет, вероятно, о том участке реки, где она глубоко прорезает новокастильское плоскогорье.
[5] App. Iber., 51, 215; 54, 230; 60, 255. Изложение Аппиана, бесшорно, носит недоброжелательный по отношению к Лукуллу характер, восходя к Полибию, который, как уже давно предполагают ученые, особенно активно использовался в данном разделе (Schulten А. Numantia. Bd. I. S. 349; M?nzer F. Licinius. Sp. 373-375; Bilz K. Die Politik des P. Cornelius Scipio Aemilianus. S. 57). Признаком интереса к ваккейской войне — ведь в ней участвовал Сципион Эмилиан, и Полибий, возможно, сопровождал его (Сelzer ?. Uber die Arbeitsweise des Polybios. S. 15; Walbank F. A Historical Commentary on Polybius. Vol. I. Oxford, 1957. P. 4) — является упоминание ваккеев наряду с кельтиберами во втором проэмии (Polyb., III, 5,1), тогда как о лузитанах вопреки ожиданию не говорится. Ливий пишет о Лукулле явно благосклонно по крайней мере, там, где заходит речь о событиях его кампании (Liv., per. 48; ср.: Flor., I, 33, И = II, 17,11), хотя не исключено и упрощение по вине эпитоматоров (о соотношении Ер. Oxyrh. 39, ?. 41-42 и Liv., XXXIX, 21, 9-10; см.: Kornemann Е. Die neue Livius-Epitome aus Oxyrhinchus. Berlin, 1904. S. 42). В остальном же нет ничего, что могло бы скорректировать изложение Аппиана, а потому, как я думаю, оно заслуживает доверия (Dio Cass., XXII, 76, 2 и Strabo, VIII, 6, 23, fr. 381 лишь подтверждают нарисоdанную им картину).
[6] ак год, так и время года остаются спорными. Согласно Ва· лерию Максиму (II, 10, 4; V, 2, ext. 4), Сципион в год консульства Лукулла находился в Африке, по данным же Аппиана (Lib., 71, 322),он был там, когда Лукулл вел войну с кельтиберами (ваккеи именуются у Аппиана кельтиберским племенем также в: Iber., 51, 215 и 54, 230). В обоих случаях речь идет о 151 г. Эти указания можно постараться увязать с возрастом Массиниссы: по Аппиану (Lib., 71, 323), ко времени путешествия Сципиона в Африку ему было 88 лет, а умер нумидийский царь в возрасте девяноста лет (Lib., 106, 500), видимо, в консульство Мания Манилия (т. е. в 149 г.). Однако если вместе с Ф. Мюнцером и Эд. Шварцем на основании Val. Max., V, 2, ext. 4 («во время проконсульства Мания Манилия» — М.’ Маnilio pro consule) и Ер. Oxyrh. 50, ?. 118—119 безусловно принять за дату смерти Массиниссы 148 год, то отсюда следует, что слова Аппиана о девяноста годах надо рассматривать как округление, тем более что эпитоматор Ливия (per. 50) пишет: «Масинисса… умер в возрасте более девяноста лет (Masinissa… maior nonaginta annis de cessit)». В пользу датировки путешествия Сципиона 151 г. говорит и еще одно обстоятельство: нет никаких оснований предполагать, что по истечении срока своих полномочий Лукулл стал бы вызывать нумидийские вспомогательные войска. О продлении ему командования ничего не сообщается; это кажется мне, если отказаться от того, что было неслыханным новшеством для Испании, совершенно невероятным (т. е. пророгация полномочий консулу, см. выше, с. 67—68) исходя из App. Iber., 55, 233, несмотря на двусмысленность этого места. Поэтому я вместе с В. Ине и А. Шультеном (Ihne W. R?mische Geschichte. Bd. III. S. 281; Schulten A. Numantia. Bd. I. S. 351. Лит. 4) с уверенностью отношу поездку Сципиона в Африку к 151 г. — вопреки мнению, высказанному в ряде работ (Nissen ?. Die ?konomie der Geschichte des Polybios // Reinisches Museum f?r Philologie. Bd. 26. S. 271; M?nzer F.: 1) Cornelius. Sp. 1443; 2) Licinius. Sp. 374; Lincke ?. P. Cornelius Scipio Aemilianus. Dresden, 1898. S. 12; Bilz K. Die Politik des P. Cornelius Scipio Aemilianus. S. 27; Csell S. Histoire ancienne de l’Afrique du Nord. T. III. P. 311. Not. 2; Brougnton T. R. S. The Magistrates of the Roman Republic. Vol. I. P. 456—457). Присутствие Сципиона бесспорно »афиксировано лишь при осаде Интеркатии (см. ниже, App. Iber., 53-54), среднего из трех известных нам пунктов, где имели место стоянки во время похода. А. Шультен предполагает, что путешествие Сципиона состоялось после осады Интеркатии и датирует его иесной 151 г., поскольку тот именно в это время года находился в Африке (App. Lib., 71, 323). Однако тогда не остается времени для инятия Кауки и второй кампании Марцелла. Поэтому поездка произошла скорее до осады Интеркатии, причем Оёро? весьма растяжимое понятие по отношению к жителям внутреннего Туниса. Перед осадой Сципион возвратился в войско консула, возможно, после событий в Кауке, так что все соображения за и против отпадают (ср.: Schulten ?. Numantia. Bd. I. S. 350; De Sanctis С. Storia dei Romani. Vol. IV. Pt. 1. P. 478 e not. 215; Bilz K. Die Politik des P. Cornelius Scipio Aemilianus. S. 57 — 58). To, что Сципион не одобрял образ действий Лукулла, проявилось позднее: App. Iber., 89, 386.
[7] Слоны: App. Iber., 76, 322; 77, 330. Вспомогательные войска (с сильными преувеличениями): Val. Max., V, 2, ext. 4. Речь явно идет о контингенте, предоставленном в соответствии с договором (так см. у А. Шультена: Schulten ?. Numantia. Bd. I. S. 343. Anm. 4) и состоявшем из всадников и слонов. Мы слышим о нем в 153 г.: 300 всадников и 10 слонов (App. Iber., 46, 189); 151 г.: вспомогательные отряды и слоны; 142/141 г.: слоны (Val. Max., IX, 3, 7; очень подозрительное место, см. ниже о Квинте Помпее, гл. III, § 8); 141 г. (Hispania Ulterior): 300 всадников и 10 слонов (App. Iber., 67, 284—285); 134 г.: всадники, лучники, пращники и 12 слонов (Арр, Iber., 89, 387; Sail. lug., 7, 2).
[8] Следы пребывания армии Лукулла прослеживаются археологами в третьем слое Тарьего де Серрато (Curchin L. Romain Spain. Conquest and Assimilation. London etc., 1991. P. 35). — Примеч. перев.
[9] См.: Meyer Ernst. R?mischer Staat uns Staatsgedanke. S. 121; De Sanctis G. Storia dei Romani. Vol. IV. Pt. 1. P. 476. Сведения об отношениях между римлянами и ваккеями в 153 — 133 гг. нелегко привести к общему знаменателю. Видимо, противоречия объясняются, с одной стороны, тем, что ваккеи не образовывали единого политического целого, и потому с различными частями племени одновременно могли быть разные отношения, но, с другой стороны — реакцией на превышение власти римскими военачальниками, которое исходило не от сената. Официальная римская политика, как представляется, скорее стремилась к добрым отношениям с ваккеями. Так, Нобилиор пытался, и не совсем безуспешно, использовать их как союзников в борьбе против Нуманции (App. Iber., 47, 195; см. выше, с. 53). Самоуправство Лукулла подчеркивается особо. В 146 г. жители Сеговии проявили себя как верные союзники Рима в борьбе против Вириата (Frontin., IV, 5, 22). Об упоминании ваккеев в App. Iber., 76, 322 см. ниже в связи с Метеллом Македонским, гл. III, § 1. В 137 г. были заключены договоры с ними (App. Iber., 80, 350); весть о том, будто они идут на помощь Нуманции, характеризуется как ложная (80, 346), обвинение в том, будто они помогали нумантинцам продовольствием — как клевета. В 137 г. сенат запретил, хотя и безуспешно, нападение на них (81, 351). Нападение Эмилия Лепида на Палантию (80, 349—82, 357), естественно, омрачило отношения, однако Лепид подвергся штрафу (83, 358). Поэтому не удивляет стычка, происшедшая при Квинте Кальпурнии Пизоне в 135 г. Так что и Сципион Эмилиан должен был в целом враждебно относиться к ваккеям в 134 — 133 гг., не сумев покорить их (App. Iber., 87, 380—88, 385; кроме того, см. ниже, гл. IV, § 9; там же см. об упоминании ваккеев: Liv., per. 57). Это, впрочем, не помешало ему сделать дружественный жест в отношении Кауки (App. Iber., 89, 386). Так что у А. Шультена есть все основания, резюмируя изложенное, утверждать: «Настоящего покорения ваккеев, как представляется, не произошло, поскольку у них в римских слоях отсутствуют монеты с иберийскими легендами, а их города существовали и позднее, тогда как Нуманция была стерта с лица земли» (Schulten A. Vaccaei // RE. 2. Reihe. Hbbd. 14. 2. Hlf. 1948. Sp. 2035).
[10] См.: H?bner ?. Cauca // RE. Bd. III. Sp. 1800-1801; Menendez Pidal R. Historia de Espana. Т. II. P. 112—113.
[11] После сражений с претором Марком Фульвием Нобилиором (в 193 и 192 гг., завоевание Толета: Liv., XXXV, 7, 8; 22, 6—8) и Луцием Квинкцием Криспином, а позднее и Луцием Кальпурнием Пизоном (в 185 г.: Liv., XXXIX, 30—31), карпетаны могли считаться покоренными (см.: Schulten ?. Numantia. Bd. I. S. 324—326; G?tzfried К. Annalen der R?mischen Provinzen beider Spanien… S. 61 ff., 79 ff.). Учитывая данные Аппиана и Фронтина, мы считаем невероятным предположение Э. Хюбнера о том, что карпетаны даже после падения Нуманции еще совершенно не были завоеваны (см.: H?bner ?. Carpetani // RE. Bd. III. Sp. 1607).
[12] С цифровыми данными Аппиана многое неясно: в Iber., 51, 217; 52, 220 речь идет о 23 000 боеспособных мужчин. Это дало бы общую численность населения в 92 000 человек (по методу А. Шультена см.: Schulten ?. Numantia. Bd. I. S. 145; по К. Ю. Белоху получилось бы 69 000, см.: Beloch К.. J. Bev?lkerung der griechischen und r?mischen Welt. Leipzig, 1886. S. 53). Если считать Кауку крепостью для защиты населения округи, то вся эта толпа, включая скот, имевшийся в Интеркатии (App. Iber., 54, 229), должна была как-то поместиться на ее территории. В обоих случаях цифры представляются слишком высокими.
[13] Заготовка дров и фуража, а также реквизиции зерна в Испании всегда были сопряжены с большими опасностями. Малоизвестные, лишенные хороших дорог, зачастую покрытые лесами (Schulten А.: 1) Numantia. Bd. I. S. 147, 165 ff.; 2) Numantia // RE. Hbbd. 33. Sp. 1255) местности были чрезвычайно удобны для противника. Другие примеры: в 145 г. при Фабии Эмилиане (App. Iber., 65, 275); не считая своего брата Сципиона, он был единственным военачальником, который сумел принять эффективные меры для защиты фуражиров (65, 277); в 140 г. при Помпее (78, 333 и 337) при «том, согласно Аппиану (78, 337) и Орозию (V, 4, 13), погибло много знатных римлян; равным образом и в 140 г. при Квинте Цепионе (Dio Cass., XXII, 78); в 136 г. при Эмилии Лепиде (App. Iber., 81, 353—354); в 134 г. при Сципионе Эмилиане (87, 377—88, 384).
[14] App. Iber., 52, 220. Выражение ???? ????? ??????????? означает, по-видимому, «ворота, расположенные в обрывистом месте». То, что погибли не все каукийцы, следует из Аппиана (Iber., 89, 386).
[15] Применительно к событиям 154—133 гг. соответствующие примеры дает прежде всего война с лузитанами (вероятно, римляне однозначно рассматривали пленных как людей, предназначенных для обращения в рабство): в 150 г. Лукулл против лузитан (App. Iber., 59, 248), а также Гальба (Val. Max., IX, 6, 2; Liv., per. 49); в 141 г. Помпей в Эдетании (App. Iber., 77, 330—331) и Фабий Сервилиан против лузитан (App. Iber., 68, 291); в 138 г. Децим Брут в Лузитании (Veil. Pat., II, 5, 1; кроме того, неоднократно упоминаются смерть в сражении и самоубийство, на которые шли испанцы, чтобы избежать рабства: App. Iber., 73, 303; 74, 305-306; Diod., XXXIV-XXXV, 4, 1—2); в 133 г. Сципион Эмилиан после завоевания Нуманции (App. Iber., 98, 424).
[16] Так считает Г. Де Санктис (De Sanctis С. Storia dei Romani. Vol. IV. Pt. 1. P. 478-479).
[17] См.: Schalten A. Intercatia (1) // RE. Bd. IX. 1916. Sp. 1603. Как город ваккеев его также упоминают Полибий (XXXIV, 9, 13), Страбон (III, 4, 13, р. 162), Птолемей (II, 6, 49). Точное положение неизвестно (см.: Diccionario de Historia de Espafia. Т. II. 1952. P. 54. Автор статьи — А. Гарсиа-и-Бельидо). Поэтому критика приводимых Аппианом цифр с точки зрения топографии невозможна.
[18] App. Iber., 53, 222. У Аппиана или его источника налицо психологическая рефлексия: «Как это всегда бывает с теми, кто поступил неправильно, Лукулл рассердился не на себя, а на тех, кто упрекал его» (53, 223. — Пер. С. П. Кондратьева).
[19] App. Iber., 53, 223 ??????… ?????, по-видимому, больше подходит к осадным насыпям (ср.: 54, 227), чем к блокирующему налу, хотя это слово может означать и то, и другое (см.: 90, 397).
[20] Об этом поединке рассказывается или упоминается: Polyb., XXXV, 5; Liv., per. 48; Oros., IV, 21, 2; Flor., I, 33,11 = II, 17,11: неточно говорится о rex и spolia opima; Ampel., 22, 3; Veil. Pat., I, 12, 4; Plin. NH. XXXVII, 9; Auct. de vir. ill., 58, 2; APP. Iber., 53, 224—226; Plut. Praec. ger. reip., 805 А. Полибий довольно подробно описывает его, насколько можно судить на основании четырех коротких фрагментов. К Polyb., XXXV, 5 А. Шультен обоснованно добавляет фрагменты 6 и 18 BW (FHA. IV. Р. 28). Возможно, Полибий хотел показать, какие плоды принесли молодому Сципиону годы общения с ним (ср.: XXXII, 9—16).
[21] Так предполагает А. Шультен (FHA. IV. Р. 30). Не исключено, что с этими событиями связано упоминание кантабров у Ливия (per. 48).
[22] Liv., per. 48; Auct. de vir. ill., 58,3; Val. Max., III, 2, 6; Veil. Pat., I, 12, 4. В последнем случае упоминается corona muralis. Вместе с ?. Мюнцером (M?nzer F. Cornelius. Sp. 1442) я считаю эту традицию достоверной (вопреки А. Шультену: Schulten ?. Bd. I. S. 351). Рассказ Аппиана представляет собой лишь выдержку. У Ливия применительно к этим событиям ошибочно говорится о «завоевании» Интеркатии (Liv., per. 48).
[23] App. Iber., 54, 230. У Диодора (V, 34, 3) применительно к ваккеям говорится об аграрном коммунизме (Schulten ?. Numantia. Bd. I. S. 147). Однако в Кауке, несомненно, были благородные металлы (App. Iber., 52, 218), равно как и у кельтиберов (48, 199; Strabo, III, 4, 13, ?. 162). Поэтому соответствующее указание относительно Интеркатии представляется мне не вполне заслуживающим доверия. Это, впрочем, не исключает, что Лукулл получил такой ответ.
[24] App. Iber., 55, 231, нынешняя Паленсия. По мнению А. Шультена, писалась с одной l (Schulten ?. Numantia. Bd. I. S. 148. Anm. 12); это подтверждается, в частности, орфографией надписей.
[25] App. Iber., 55, 233. См. также: Menendez Pidal R. Historia de lispana. Т. II. P. 114—116; иначе у ?. Мюнцера (M?nzer F. Licinius. Sp. 374). ??????? можно понимать двояко: «обвинять» и «осуждать». Против первого варианта говорит, на мой взгляд, следующее: 1) Аппиан (Iber., 60, 255) указывает на различия в судьбе и характере Гальбы и Лукулла; 2) храм Felicitas; 3) благосклонный тон ливиевой эпитомы (Liv., per. 48).

Источник:

Симон Г. Войны Рима в Испании. «Гуманитарная Академия». Санкт-Петербург, 2008.
Перевод: А. Короленков.

 
© 2006 – 2019 Проект «Римская Слава»