Римская Слава - Военное искусство античности
Новости    Форум    Ссылки    Партнеры    Источники    О правах    О проекте  
 

Процедура оформления начала Союзнической войны (Сивкина Н. Ю.)

Решение о начале войны было принято в одностороннем порядке на заседании синедриона Эллинской лиги в Коринфе осенью 220 г. Там были заслушаны жалобы союзников. Полибий сообщает (Polyb., IV, 25, 2—4), что беотийцы жаловались на ограбление этолийцами в мирное время святилища Афины Итонии, фокидяне — на нападение их на Амбрис и Давлий, эпироты — на разорение своих земель. Акарнанцы рассказали, как этолийцы напали на Фирей в ночную пору. Ахейцы заявили о захвате Клария в мегалопольской области, опустошении полей патрян и фариян, грабеже Кинефы, осаде Клейтора и т. д. Примечательно, что обвинения касались не только недавних событий, но и имевших место несколько лет назад. Последнее утверждение относится к беотянам и фокидянам1. Иными словами, союзники вспоминали все личные претензии к этолийцам и совокупный эффект обвинений был значительным. Неудивительно, что решение о войне было принято без каких-либо затруднений. Тем не менее обращение к старым обидам выглядит несколько натянутым в данной ситуации. Складывается впечатление, что кто-то провел хорошую подготовительную работу среди синедров, организовав нужные выступления. Вероятно, основная подоплека кроется в желании убедить македонского царя в необходимости начала войны. Именно на него были рассчитаны приведенные союзниками аргументы.

Настрой царя на мирный исход заседания виден хотя бы в том, что он предпринял еще один шаг к урегулированию конфликта. Уже после собрания синедриона он отправил этолийскому стратегу письмо, в котором сообщал, что этолийцы могут выступить с объяснениями указанных событий и оправдаться за них (Polyb., IV, 26, 3). Однако Ф. Уолбэнк предпочитает не придавать этому заявлению большого значения; он считает, что решение синедров в Коринфе было рассчитано на тесное сближение Македонии и Греции2. По его мнению, царь хотел отложить начало военных действий до весны 219 г. или возложить ответственность за развязывание войны на плечи этолийцев. Однако, на наш взгляд, последнее предположение не оправдано. Война была отложена до весны по независящим от царя обстоятельствам, как это будет показано ниже, а обвинять этолийцев в развязывании войны столь изощренным способом не имело смысла, так как постановление в Коринфе было официально принято всеми союзниками, а несколько позднее, после ратификации решения, ахейцы, прибегнув к старинному способу объявления войны, через глашатая возвестили об этом. В ответ на требование Филиппа оправдаться за свои нападения на греческие города этолийские власти заявили, что они не могут его выполнить до решения этолийского собрания (Polyb., IV, 26, 5—6). С формальной точки зрения они были правы, поскольку только народное собрание принимало постановления по важнейшим вопросам, касавшимся общественно-политической жизни федерации или отношений этолийцев с другими государствами. Но нельзя пренебрегать и тем фактом, что для решения каких-либо чрезвычайных вопросов, которые невозможно было отложить до обычного собрания в канун осеннего равноденствия, созывалось экстраординарное собрание3, поэтому отказ этолиицев по формальным причинам выполнить предложение македонского правителя свидетельствует об их агрессивном настроении. Этим фактом не следует пренебрегать. Так же как и тем обстоятельством, что назвать организатора единодушного мнения синедров не стоит труда — им мог быть лишь Арат, чей дар убеждения всегда действовал на союзников. Филипп в данной ситуации был последним человеком, который еще пытался остановить боевые действия двух стремящихся к войне федераций.

Решение синедриона о войне было дополнено еще одним постановлением. Оно гласило (Polyb., IV, 25, 6—7): «Каждому союзнику, у которого этолийцы со времени смерти родного отца Филиппа, Деметрия, отняли землю или город, все прочие обязаны помогать в борьбе за возвращение отнятого; равным образом союзники обязаны восстановить исконные учреждения у тех, которые силою обстоятельств вынуждены были вступить в Этолийский союз, дабы они владели своими полями и городами, избавлены были от содержания у себя гарнизонов и от дани, жили независимо по исконным законам и установлениям». Вероятно, Полибий видел этот декрет — его фразеология предполагает это4. Указанная псефизма примечательна своей неопределенностью. Союзники решили возвратить потерянные со смерти Деметрия II, т. е. с 229 г., города и земли. Эпир, например, потерял Амбракию и Амфилохию; Фессалия — Фтиотийскую Ахайю. Однако союзники могли претендовать и на земли, потерянные ранее, и как насильственно захваченные могли бьггь признаны: для Акарнании — области к западу от Ахелоя, где Этолия владела Стратом и Эниадами, для Фокиды — западная ее часть, которая была в руках этолийцев с 258 г. и т. п. Кроме того, провозглашалось освобождение тех государств, которые не имели никакой связи с членами симмахии, что, вероятно, было нацелено на развал Этолийской федерации. Третий пункт программы касался Дельфийской Амфиктионии, которая находилась под этолийским контролем5.

Это святилище играло важную роль не только в религиозной, но и в политической жизни эллинов, а этолийцы, таким образом, могли реально влиять на судьбу всей Эллады6. Союзники постановили «оказать помощь амфиктионам в восстановлении своих законов и в возвращении под свою власть святилища…» (Polyb., IV, 25, 8). Однако утверждение некоторых исследователей7, что союзники надеялись преобразовать войну в «Священную», за освобождение Дельф, сомнительно. Вероятно, имелся в виду обратный этолийской экспансии процесс. Прежде, присоединяя территории какого-либо государства, Этолия забирала их голоса в Амфиктионии. В случае успеха в Союзнической войне, освобождении многих земель и серьезном ослаблении противника, победители могли потребовать возвращения своих голосов в совете амфиктионов. Таким образом, поставленные задачи были весьма обширными и рассчитанными на распад федерации противника.

Военные действия начались лишь на следующий год, весной 219 г. Поэтому, хотя и принято говорить, что война длилась с 220 по 217 г., на практике она продолжалась с весны 219 до конца лета 217 г., при этом последний военный сезон был гораздо менее интенсивным, чем первые.

Откладывание боевых действий было вызвано процессуальными моментами. С одной стороны, весной в Ахейском союзе должен был смениться стратег; координировать совместные действия было логичнее уже с ним. С другой стороны, всем государствам лиги требовалось время на мобилизацию вооруженных сил, укрепление линии обороны и прочие такого рода действия. Немалую роль играл еще один фактор. Поскольку Эллинская лига была призвана сохранять мирное состояние дел в Греции и ее договор стремился предотвратить попытки использовать союз в интересах одного государства для решения частных конфликтов, то, видимо, можно говорить о сложной процедуре оформления начала войны.

В нашем распоряжении есть некоторые замечания Полибия по этому поводу. Однако их совершенно недостаточно, чтобы представить ясную картину происходившего. Поэтому представляется вполне оправданным привлечь данные, относящиеся к существовавшим ранее Коринфским лигам Филиппа II и Антигона Одноглазого. В целом, институты всех трех союзов были одинаковы. Каждый из этих союзов возглавлялся гегемоном, в роли которого выступал сам македонский царь. Существовал представительный орган — синедрион или общий совет, в который союзники посылали своих представителей. Между этими объединениями довольно много схожих черт в структуре, организации, управлении, хотя имеются и отличия. Именно в силу этого обстоятельства любое наше предположение, конечно, является гипотетическим. Тем не менее привлечение этих материалов остается единственной возможностью восстановить имеющиеся в нарративных источниках лакуны.

Эллинская лига объединяла значительную часть Греции и приблизительно соответствовала по масштабам существовавшей ранее Эллинской лиге 302 г., даже учитывая «особое», неравноправное положение некоторых ее членов. Однако, основным отличием было то, что членами Эллинской лиги 224 г. стали, в основном, не отдельные полисы, как прежде, а федерации. Все участники были не только более деятельны и активны, чем в Коринфских союзах прошлых лет, но и более самостоятельны в отношении к центральной власти8.

Включая в себя ряд новшеств, в целом условия договора были сходны с принципами, на которых основывались существовавшие ранее союзы под эгидой Македонии. В прежних Эллинских лигах (338 и 302 гг.) решения синедров — членов союзного совета — считались обязательными для всех и не подлежали обсуждению в полисах (SVA, III, 446, v. 73 sqq.). В 224 г. это правило перестало действовать. Вероятно, обстоятельства, при которых создавалась лига Антигона Досона, наложили свой отпечаток на условия договора. Иногда, в этом усматривается некий «либерализм» лиги, точнее самого Антигона Досона9. А. Хойсс, например, считает, что Антигон из желания придерживаться тех же демократических принципов, на которых базировался Ахейский союз, вернулся к «старым методам Полиоркета»10, что сделало договор 224 г. более демократичным, чем это было в прежних Коринфских лигах. Однако акцент, по нашему мнению, следует делать не столько на «либерализме» союза, сколько на более развитой процедуре принятия решений по важнейшим вопросам.

Так, в союзе 338 г. перед заседанием синедриона македонский царь рассылал декларацию (Diod., XVI, 89, 2), в которой была изложена повестка собрания. Но у Диодора есть свидетельство, что еще до этого решения Филипп II распускал слухи о готовящейся им персидской войне и это в немалой степени способствовало росту его авторитета в Греции (XVI, 89, 2). По мнению У. Вилькена, эти слухи возникли или сразу же после битвы при Херонее, или во время учредительной сессии, т. е. при заключении союзного договора11, причем они в то время не получили официального подтверждения. Ведь, с одной стороны, гегемония Филиппа II в Греции еще не была подкреплена формальными решениями12, поэтому было еще рано говорить о совместном походе. С другой стороны, война требовала серьезной подготовки. Предлагать грекам участвовать в новой войне сразу же после битвы при Херонее было бы необдуманным шагом: во-первых, им требовалось время на восстановление своих военных сил, а во-вторых, не стоило сразу же подавать грекам, только что объединенным под эгидой Македонии, надежду на возможно скорое освобождение от новой власти, когда царь отправится в зарубежный поход. Совсем иначе воспринимались слухи о кампании, планируемой на будущее. Поэтому и слова Юстина — «не было никакого сомнения, что эти приготовления направлены против империи персов» (IX, 5, 5) — означают только одно: слухи достаточно широко распространились к моменту окончания учредительного заседания13. Решение о походе было принято позднее, уже на заседании общего совета. Характерно, что ни один источник не упоминает ратификацию этого постановления. Следует вспомнить, что накануне образования союза во многих греческих городах к власти пришли сторонники Македонии. Вероятно, большая часть синедров также была промакедонски настроена. Не допуская особого преувеличения, можно предположить, что по инициативе Филиппа за синедрионом закреплялось окончательное решение по всем вопросам. За это свидетельствует тот факт, что совет никогда не принимал неугодных гегемону постановлений.

Таким образом, процедура оформления начала боевых действий была проста. Сначала по городам — участникам лиги рассылалась повестка заседания синедриона, затем следовало обсуждение вопроса на местном уровне и вырабатывалась определенная позиция полиса. После голосования в синедрионе не требовалась ратификация принятого решения, так как постановления совета обсуждению не подлежали.

Неожиданная смерть Александра Македонского повлекла за собой четыре десятилетия борьбы между диадохами. Восстановление Коринфского союза связано с именем Антигона Одноглазого и его сына Деметрия. Антигон, которого В. В. Тарн считал14 человеком, наделенным исключительными способностями и безграничным честолюбием, желал сохранить империю Александра под своей властью15. Он воскресил методы Филиппа II и пошел на возобновление лиги, рассматривая эллинов как своих союзников. Но нельзя не учитывать тот факт, что политическая ситуация в то время сложилась не в пользу Антигона и Деметрия: в 306 г. им не удалось захватить Египет и сокрушить Птолемея; в 305 г. Деметрий не смог захватить остров Родос, а в самой Греции усилилось влияние Кассандра, который за 307—304 гг. подчинил себе Беотию, Эвбею, Фокиду, ввел в Коринф свой гарнизон, осадил Афины. Поэтому Антигону оставался лишь один путь достижения своей цели: попытаться привлечь эллинов на свою сторону в качестве союзников. В начале 302 г. он, пригласив в Коринф представителей от греческих городов, заключил договор об организации лиги. В нашем распоряжении находятся фрагменты надписи, содержащие условия данного соглашения (SVA, III, 446.). Сохранились сведения о предусмотренных по договору функциях синедриона. Одно из условий гласило, что решения синедриона были обязательны для всех и не подлежали обсуждению и ратификации в полисах (v. 73 sq.). К сожалению, не сохранилось сведений о том заседании, на котором было принято решение о войне. Известно лишь, что весной Деметрий был вынужден открыть Фессалийскую кампанию против Кассандра, а затем по призыву отца он переправился к Ипсу, где в 301 г. состоялось решающие сражение с коалицией остальных диадохов.

Итак, мы имеем представление о довольно продуманной системе управления союзом, но вопрос о принятии жизненно важных решений, касающихся всех участников лиги, и о процедуре оформления войны остается несколько туманным. Можно предположить, что формально эти вопросы в союзе 302 г. решались точно так же, как в лиге 338 г. Однако, вероятно, все эти провозглашенные в договоре условия на практике не были полностью реализованы. Дело в том, что союз Деметрия был образован в ходе войны, поэтому созывать совет для постановления о начале боевых действий было уже поздно. Кроме того, в рядах его армии уже сражались греческие отряды, о чем свидетельствует «декрет афинских добровольцев в честь Деметрия» (ISE, 7). Вероятно, решение о греческой помощи гегемону было принято в Коринфе на учредительном заседании. Что касается переброски сил в Азию, то и в этом отношении мы также не располагаем материалами о заседании совета. Возможно, у Деметрия просто не было времени на обсуждение вопросов: обстоятельства требовали срочного прибытия войск в Азию на помощь к отцу.

В конце III в. условия создания лиги коренным образом отличались от тех, которые привели к образованию Коринфских союзов. В отличие от союзов 338 и 302 гг. в договоре Антигона Досона с греками появляется существенное новшество. Это — необходимость ратификации принятых синедрионом решений (Polyb., IV, 26, 2 и 7; 30, 2 и 6).

Впрочем, есть мнение, что ратификация относилась лишь к вопросам войны и мира16. Действительно, данные Полибия (IV, 25, 1—26, 2 и 7; 30, 2 и 6) позволяют придти к такому выводу. Однако не следует забывать, что существование Эллинского союза приходится, по большей части, на военное время. Это обстоятельство не могло не повлиять на деятельность синедриона. В нашем распоряжении находится всего несколько свидетельств о работе синедров: они разбирали вопрос о войне (Polyb., IV, 13, 6—7; 25, 1—26, 1), о заключении мира (Polyb., V, 102, 8—9; 103,1 и 7; 105,1—2) и о принятии в лигу нового члена (Polyb., IV, 9, 2—3; 15, 2). При этом Полибий сообщает только о ратификации постановления о войне. Лишь в этом случае обязательно требовалось и предварительное обсуждение, и ратификация, поскольку эти вопросы по их значимости для государств нельзя сравнить ни с какими другими. Думается, именно в этом проявилась более развитая процедура принятия решений по важнейшим вопросам и большая степень самостоятельности членов лиги, чем в Коринфских союзах.

Следует отметить, что в прежних лигах, в 338 и 302 гг., существовало предварительное обсуждение вопросов в полисах, которые решались затем в синедрионе. Пожалуй, ничто не мешает предположить, что подобное предварительное обсуждение могло иметь место и в союзе 224 г. Во-первых, если процедура принятия решений с течением времени развивалась, то было бы странно, что в ранних Коринфских лигах предварительное обсуждение имело место, а в более позднем Эллинском союзе, в котором все институты стояли на более высокой ступени развития, чем прежде, подобное обсуждение отсутствовало бы. Во-вторых, на заседания синедриона делегаты должны были, вероятно, являться подготовленными и ознакомленными с мнением собственного правительства, а это само собой подразумевает предварительное обсуждение основных вопросов заседания в каждом государстве.

Вполне вероятно, что пассаж Полибия, в котором сообщается о выдвинутом ахейцами вопросе о приеме в союз мессенцев (Polyb., IV, 15, 1—2), и упоминание о том, что свое согласие на это дали эпироты и молодой македонский царь Филипп (Polyb., IV, 16, 1), следует рассматривать именно как предварительное обсуждение, а не как постановление синедриона. Вероятно, если бы речь шла о решении синедров, то автор отметил бы «Филиппа и союзников», а не «Филиппа и эпиротов» (ibid.).

С другой стороны, в дальнейшем Полибий не упоминает об обсуждениях этого вопроса в других государствах. Однако отсутствие таких сведений, скорее всего, не означает, что обсуждение не проходило вообще. К тому же указано (Polyb., IV, 15,1), что ахейцы отправили послов с предложением принять мессенцев в союз к эпиротам, беотийцам, фокидцам, акарнанцам и царю Филиппу V. Таким образом, в этом пассаже перечислены основные участники лиги, которым были направлены для предварительного рассмотрения уведомления о предстоящем разборе дела.

Исключение в перечисленном списке членов лиги представляют Фессалия, Опунтская Локрида, эвбейские полисы и Спарта. Однако для этого есть основания. Спарта упомянута в том же постановлении в связи с набором войска (Polyb., IV, 15, 4), что позволяет предположить извещение спартанцев также и о первом вопросе — относительно членства в лиге Мессении. К остальным участникам лиги, возможно, послы не были отправлены, но это объясняется их особым положением в союзе17, поскольку за них принимали решения главенствующие над ними державы (за Фессалию и Эвбею — Македония, за локров — Македония или Беотия)18. Таким образом, предварительное обсуждение поставленных в синедрионе вопросов, вероятно, должно было иметь место во всех суверенных государствах, состоящих в лиге.

Тем более такая процедура была обязательна, когда дело касалась вопроса о войне и мире. По свидетельству Полибия (IV, 25,1 sqq.), на совещании синедров лиги в Коринфе решение начать войну с этолийцами было принято единогласно. Это постановление было затем ратифицировано в Ахейском союзе (IV, 26, 7), в Акарнании (IV, 30, 2) и в Эпире (IV, 30, 6). Примечательно, что не все государства ратифицировали постановление о начале Союзнической войны. Так, мессенцы, перемена внешнеполитического курса которых стала поводом к этому конфликту, не дали свое согласие под предлогом, что в соседней Фигалее хозяйничают этолийцы (Polyb., IV, 31,1). Спартанцы вообще отпустили послов без ответа (Polyb., IV, 34,1). Едва ли в лигах 338 и 302 гг. такое поведение союзников вообще было возможно.

Из остальных суверенных участников договора историком не упомянуты беотийцы и фокидяне, что, вероятно, следует истолковать не как сохранения ими нейтралитета в будущей войне19, а как поддержку ими принятого в Коринфе решения, поскольку ранее они выступали в числе обвинителей этолийцев. В качестве косвенного доказательства этой точки зрения можно привлечь надпись 222/1 г. (Syll3, 519), в которой ахейцы воздают почести беотийским и фокидским заложникам. Как отмечал П. Тревес20, обмен заложниками между Ахейским союзом, Фокидой и Беотией относится не ко времени основания Эллинской лиги, а к более раннему периоду Клеоменовой войны. Учитывая столь тесные отношения между этими государствами, можно предположить, что Беотия и Фокида следовали ахейским курсом, и вопрос о ратификации данного постановления прошел без каких-либо эксцессов.

Закономерно возникает вопрос: как же можно было начать военные действия, если не все члены лиги согласились принимать в ней участие? Вполне вероятно, это могло стать существенным препятствием для агрессивно настроенных членов лиги, прежде всего для Ахейского союза. Поскольку решение не было ратифицировано лишь в Мессении и Спарте, то до весны 219 г. в ходе подготовки к войне на них было оказано мощное давление соседними державами. Ахейский союз сосредоточил свои усилия на Мессении, вызвав там государственный переворот, в ходе которого правительство сменило умеренный политический курс на более радикальный21. Спарта, также испытавшая внутренние смуты, воспользовалась назревавшей войной и перешла из круга сателлитов лиги в лагерь врагов, и в новом качестве довольно быстро вступила в войну.

Подводя итог вышесказанному, можно отметить, что период от принятия решения до начала боевых действий был слишком затянут. Более сложная процедура принятия решений в Эллинской лиге создавала бюрократические затруднения для вступления постановлений в силу, особенно, когда вопрос касался объявления войны. Подобные препоны порождали опасную тенденцию давления на государства, чей политический курс не совпадал с официально провозглашенным. Поэтому едва ли будет чрезмерно смелым наше утверждение, что ориентация лиги на мир устраивала далеко не всех участников союза, но к их числу не следует относить македонского царя.

Ни один шаг царя накануне войны нельзя истолковать как желание как можно быстрее начать боевые действия. Даже убийство промакедонских лидеров в Спарте до начала заседания синедров в Коринфе не повлекло ответных действий со стороны Филиппа. Он не расценил их как угрозу лиге, поскольку только это условие договора давала ему право вмешиваться во внутренние дела других государств. В Коринфе он выслушал решение синедров и принял его к исполнению, как и следовало поступить гегемону. В переворотах в Пелопоннесе он участия не принимал, Полибий не преминул бы с возмущением сообщить об этом факте. Все мысли Филиппа после ратификации решения о войне были заняты практической стороной дела — мобилизацией армии и планами предстоящей кампании.

Примечания:

[1] Подробнее см.: Walbank F. A historical commentary on Polybios. Vol. 1. P. 471.
[2] Walbank F. A historical commentary on Polybios. Vol. 1. P. 474; Walbank F. Philip V of Macedon. 1940. P. 32.
[3] Власюков С. Ю. Этолийское народное собрание // Antiqui tas aeterna. Вып. 1: Эллинистический мир. Казань, 2005. С. 120.
[4] Walbank F. A historical commentary on Polybios. Vol. 1. P. 472.
[5] Дельфы сохраняли номинальную независимость, однако город и святилище находились под контролем эпимелетов, которые были представителями этолийской военной и гражданской администрации. Этолийцы использовали в своих политических целях религиозный авторитет святилища и оракула Аполлона, а также преобладание в совете Амфиктионов. Амфиктионы освящали своим авторитетом заключение договоров федерации с другими государствами, дарование асилий и т. п. В свою очередь, этолийцы брали на себя обязательства о защите Амфиктионии и полисов, обратившихся к ней за помощью от враждебных посягательств, и наказание «святотатцев» (Власюков С. Ю. Этолийский союз… С. 13).
[6] Подробнее о росте этолийской экспансии и влиянии этого факта на Амфиктионию см.: Сизов С. К. Этолийский союз. С. 52 слл.
[7] Walbank F. Philip V of Macedon. 1940. P. 32; Walbank F. A historical commentary on Polybios. Vol. 1. P. 473; Will E. Histoire politique du monde hell?nistique. T. 2. 1979. P. 63.
[8] Кошеленко Г. А. Греция в эллинистическую эпоху. С. 151; Beloch К. ]. Griechische Geschichte. Bd. 4. 1 Abt. S. 713; Will E. Histoire politique du monde hell?nistique. T. 1.1966. P. 355.
[9] Klose P. Die v?lkerrechtlichte Ordnung der hellenistischen Staatenwelt… S. 107; Will E. Histoire politique du monde hell?nistique. T. 1.1966. P. 390.
[10] Heuss A. Antigonos Monophthalmos… S. 241.
[11] Wilcken U. Beitr?ge zur Geschishte des Korinthischen Bundes. S. 9 ff.
[12] Фролов Э. Д. Коринфский конгресс… C. 60; Фролов Э. Д. Панэллинизм в политике IV века… С. 196 сл.
[13] Wilcken U. Beitr?ge zur Geschishte des Korinthischen Bundes. S. 15 ff.
[14] Тарн В. Эллинистическая цивилизация. С. 25.
[15] Шофман А. С. Распад империи Александра Македонского. Казань, 1984. С. 38; Hammond N. C., Walbank F. W. A history of Macedonia. P. 174.
[16] Hammond N. C., Walbank F. W. A history of Macedonia. P. 352; Schmitt H. SVA. III. S. 215.
[17] Фессалийцы занимали в лиге особое положение, являясь подданными Антигона Досона на основе личной унии: Fine }. The Background of the Social War… P. 151, n. 92; Schmitt H. SVA. III. 507 S. 216; Hammond N. C., Walbank F. W. A history of Macedonia. P. 351; Enington R. M. A history of Macedonia. P. 182. Опунтская Локрида вся, или частично, входила в Беотийский союз: Beloch K. J. Griechische Geschichte. Bd. 4. 2 Abt. S. 429 ff.; Fine ]. The Background of the Social War… P. 151; возможно, с 228 г. она находилась под контролем Македонии: Schmitt H. SVA. III. S. 216; Hammond N. G., Walbank F. W. A history of Macedonia. P. 351, n. 6. Эвбея — суверенное государство, член лиги: Beloch ?. }. Griechische Geschichte. Bd. 4.1 Abt. S. 712; Niese B. Geschichte der griechischen und makedonischen Staaten… Tl. 2. S. 336; Tarn W. W. The Greek Leagues and Makedonia. P. 759; Эвбея находилась в лиге на особом положении, подчиняясь Македонии: Fine ]. The Background of the Social War… P. 151 f.; Will E. Histoire politique du monde hell?nistique. T. 1. 1966. P. 395. Эвбейского союза тогда не существовало, отдельные города имели сепаратные отношения с царем: Picard О. Chalcis et la conf?d?ration eub?enne. ?tude de numismatique et d’histoire. P., 1979. P. 274 ss.; Le Bohec S. Antigone Doson, roi de Macedoine. Nancy, 1993. P. 383—384; Hammond N. G., Walbank F. W. A history of Macedonia. P. 351, n. 6. Спарта стала членом лиги после поражения в Клеоменовой войне: Самохина Г. С. Панэллинская идея в политике Македонии… С. 109; Beloch K. J. Griechische Geschichte. Bd. 4. 1 Abt. S. 718, Anm. 1; Fine J. The Background of the Social War… P. 152; Larsen J. A. O. Greek Federal States… P. 325; Will E. Histoire politique du monde hell?nistique. T. 1. 1966. P. 361; Heuss A. Stadt und Herrscher des Hellenismus… S. 30; Walbank F. A historical commentary on Polybios. Vol. 1. P. 457; Hammond N. C., Walbank F. W. A history of Macedonia. P. 362; Errington R. M. A history of Macedonia. P. 183. Спарта заключила симмахию с Македонией: Shimron В. Late Sparta… P. 68.
[18] Schnitt H. SVA, III, 507. S. 216.
[19] Подробнее см.: Walbank F. A historical commentary on Polybios. Vol. 1. P. 461.
[20] Treves P. Studi su Antigono Dosone // Athenaeum. Vol. 12. 1934. P. 407.
[21] Подробнее о событиях в Мессении см. главу VI.2 настоя щего издания.

Источник:

Сивкина Н. Ю. Последний конфликт в независимой Греции. Союзническая война 220-217 гг. до н.э. «Гуманитарная Академия». Санкт-Петербург, 2007.

 
© 2006 – 2019 Проект «Римская Слава»