Первая Пелопоннесская война: Внешнеполитические неудачи Афин (Строгецкий В. М.)

Одновременно с военными действиями в Пелопоннесе афиняне продолжали оказывать помощь восставшим египтянам. Как уже отмечалось, в первое время они добились значительных успехов. Персы были очень обеспокоены и надеялись заручиться поддержкой лакедемонян. Артаксеркс отправил в Спарту Мегабаза с деньгами. После интриги Павсания в 70-е гг. V в. до н. э. это была первая попытка персидского царя договориться с лакедемонянами о совместной борьбе против афинян (Thuc., I, 109, 2 sq.; Diod., XI, 74, 5 sq.). Посольство, по-видимому, прибыло в Спарту перед битвой у Танагры¹. Лакедемоняне деньги взяли, но организовать вторжение в Аттику не смогли (ср.: Dem., IX, 41; XIX, 272; Aeschin., III, 258, Plut. Them., 6, 3). Возможно, эти деньги были ими использованы для организации экспедиции в центральную Грецию в 458 г. до н. э.

После этого персы, оставив надежду на спартанскую помощь, своими собственными силами в 455/4 г. до н. э. нанесли сокрушительное поражение восставшим египтянам и их союзникам². Большая часть афинян и представителей союзных полисов погибла, немногие переправились через Ливию в Кирену (Thuc., I, 109 sq.; Diod., XI, 77, 1—3; Isocr., VII, 1, 86; Aelian. Var. hist., V, 10). В это же время афиняне, еще не зная о случившейся трагедии, послали в Египет на помощь своим воинам 50 триер с гоплитами. Они бросили якорь у одного из устьев Нила, но, подвергшись нападению с суши и с моря, почти все были уничтожены.

Поражение в Египте имело глубокие последствия как для афинско-спартанских отношений, так и для судьбы Афинского морского союза. Тем не менее источники далеко не единодушны в его оценке. По Фукидиду, оно было катастрофическим, поскольку погибли 250 триер и большая часть воинов (Thuc., I, 110; Isocr., VIII, 86). Поздние авторы (Ctes., fr. 63—65; Diod., XI, 178, 3—5; Just., III, 6, 6 sq.) в трактовке последствий афинского поражения в Египте отошли от классической традиции Фукидида. Вместе с тем, анализируя позднюю традицию, следует отметить, что она фактически отталкивалась от версии Фукидида (ср.: Diod., XI, 77, 2), но находилась под влиянием проафинской тенденции и приукрашивала некоторые неприятные для Афин события. Правда, Исократ (Isocr., VIII, 86), известный своими панэллинскими идеями, в трактовке египетского поражения Афин строго следует классической версии. Эта версия помогает понять и объяснить весь дальнейший ход развития афинско-спартанских отношений.

В это же время афинян постигли неудачи и в центральной Греции. В 455/4 г. до н. э., вероятно, еще до того, как стало извести о поражении в Египте, афиняне вместе с союзниками выступили против фессалийцев. Как уже отмечалось, во время сражения у Танагры фессалийская конница перешла на сторону лакедемонян, и после этого сражения фессалийцы враждебно относились к афинянам (Diod., XI, 80, 3—6). Не добился успеха в Фессалии и Миронид, остановленный у стен Фарсала. Поэтому афиняне, воспользовавшись в качестве повода просьбой находившегося в изгнании Ореста, сына фессалийского царя Эхекратида, помочь ему вернуться на родину, вместе с беотийцами и фокидянами выступили против города Фарсала, резиденции Эхекратидов. Впрочем, взять город афинянам не удалось, и они, ничего не сделав для Ореста, вместе с ним вернулись домой (Thuc., I, 111, 1). Не большего успеха добился и Перикл, совершивший в этом же году морскую экспедицию на 50 кораблях против Сикиона и Акарнании с целью окончательно утвердить господство в Коринфском заливе (Thuc., I, 111, 2 sq.; Diod., XI, 85; 88, 1 sq.; Plut. Per., 19, 2 sq.).

Итак, события 455/4—454/3 гг. до н. э. ввергли Афины в полосу внешнеполитических неудач. Причину этого, очевидно, нужно видеть в том, что Афинам пришлось вести войну на два фронта: против пелопоннесцев и персов. Это было не под силу полисному государству, даже такому могущественному, как Афины, располагавшему многочисленными союзниками. В течение шести лет они должны были держать в Египте значительное войско и флот. До тех пор, пока Спарта была занята внутри-пелопоннесскими делами, а персы восстанавливали порядок и спокойствие, нарушенные заговором против Ксеркса³, афиняне могли добиться больших успехов. Однако после 456 г. до н. э. ситуация стала меняться. И Спарта, и Персия восстановили господствующее положение на подвластных им территориях, и даже возникла возможность заключения между ними союза. По крайней мере, миссия Мегабаза в Спарту свидетельствовала о прекращении вражды между лакедемонянами и персами. Спартанцы были теперь способны оказывать своим союзникам более эффективную помощь, что и обусловило отчасти неуспех экспедиции Перикла. Точно также и персы, наведя порядок в стране, сосредоточили все силы на подавлении восстания в Египте.

В сложившейся ситуации Афины оказались перед необходимостью заключить мир со Спартой. Афиняне надеялись таким образом удержать свои позиции в центральной Греции, подготовиться к войне с Персией и укрепить единство своего морского союза. Это был, несомненно, отказ от внешнеполитического курса, принятого в 460/59 г. до н. э. Причиной этого отказа исследователи обычно считают внешнеполитические неудачи Афин и особенно египетскую катастрофу. Это так, но следует иметь в виду, что изменения в области внешней политики обычно отражают процессы внутриполитического характера. Внутренняя ситуация в Афинах в конце 60-х — начале 50-х гг. V. в. до н. э, как уже говорилось выше, была сложной и противоречивой. Несмотря на то что в борьбе за власть Эфиальт и Перикл действовали сообща, тем не менее эти лидеры афинской демократии различались между собой. С именем Перикла в Афинах связано новое профессиональное отношение к политической деятельности. Идеи рационализма при нем стали широко внедряться в область политических отношений. Поэтому Перикл имел свой собственный взгляд на внешнюю политику Афин и способы ее осуществления. Этот взгляд в первое время после гибели Эфиальта не мог встретить поддержки в основной массе афинских граждан. Слишком велик был авторитет Эфиальта и его ближайших сторонников. Перикл же тогда был еще относительно молод. Как руководитель афинской внешней политики он выступает лишь со второй половины 50-х гг. V. в. до н. э.⁴

Возвращение из изгнания Кимона, заключение со Спартой четырехмесячного перемирия и, наконец, пятилетнего мира в 451 г. до н. э, — все это составные части внешнеполитического курса Перикла. Из перечня выпадает лишь его морская экспедиция в Пелопоннес. Впрочем, она — по-видимому, независимо от египетской катастрофы — и убедила Перикла в необходимости в данный период прекратить войну со Спартой⁵. Перикл был политиком практического толка и принимал решения на основе анализа реальной ситуации. Благоразумие и предусмотрительность, чувство меры и умение вовремя остановиться, чтобы завершить достигнутое, — качества, которыми наделяют Перикла, Фукидид и Плутарх (Thuc., II, 65, 5-10; Plut. Per., 18).

Пятилетний мир со Спартой Афины заключили лишь через три года после возвращения Перикла из Акарнании (Thuc., I, 112, 1). В течение этого времени афиняне не предпринимали военных действий против пелопоннесцев, причиной чего, видимо, не было потрясение от египетской катастрофы, как обычно отмечают. Известно, что афиняне умели переносить несчастья (Thuc., I, 70, 3; II, 61, 4; 62, 3; VIII, 1, 3 sq.; 4). Воздерживаясь от военных действий против Спарты и ее союзников, они демонстрировали искренность своего желания заключить с лакедемонянами мир. Кроме того, афиняне в это время были заняты реорганизацией и укреплением единства морского союза, положение в котором их особенно беспокоило в связи с возможной угрозой со стороны Персии. Внешнеполитические неудачи и поражение в Египте отрицательно сказались на взаимоотношениях афинян с союзниками, многие из которых уже давно помышляли о выходе из союза. В следствие этого Афины искали способы сплотить членов союза и укрепить в нем свое господство. С этой целью афиняне под руководством Перикла осуществили ряд внутрисоюзных мероприятий, историческое значение которых в том, что они подготовили превращение Афинского морского союза в Афинскую империю.

Во-первых, в 454 г. до н. э. союзная казна была перенесена в Аттику и хранилась теперь в храме Афины Паллады, ставшей вместо Аполлона Делосского покровительницей союза (Diod., XII, 38, 2; 40, 1 = Ephor., FGH 70 F 196; 54, 3; XIII, 2, 3; Plut. Per., 12, 1; ср.: Plut. Arist., 25, 3; Nep. Arist., 3; Aristod., 7; Just., III, 6, 4)⁶. Согласно официальной версии (Plut. Arist., 25, 3; Per., 12, 1), перенесение казны в Афины было обусловлено опасностью вторжения в Эгеиду персидского и финикийского флота. Однако это объяснение было скорее всего лишь удобным и достаточно убедительным оправданием с целью успокоить недовольство союзников. Поэтому замечание Диодора о том, что афиняне, опираясь на свое могущество, деньги, собранные на острове Делос, перенесли в Афины и отдали их на хранение Периклу, вполне заслуживает доверия и дает основания считать, что он был одним из инициаторов данной акции (Diod., XII, 38, 2).

Во-вторых, в это же время было принято решение, чтобы 1/60 часть установленного фороса (??????) каждый из союзников ежегодно отчислял в казну богини Афины (Tod2, № 30 = ML, № 39). Таким образом, культ афинской богини приобрел характер общесоюзного культа. Сложившиеся естественным образом по мере расширения Делосской симмахии пять податных округов: ионийский, геллеспонтский, фракийский, карийский и островной теперь получили официальное подтверждение. Принятые афинянами меры были, несомненно, направлены на усиление их финансового контроля за союзниками. Было решено ежегодно вести списки уплачивающих ?????? и каждые четыре года проводить пересмотр обложения союзников налогом (Tod2, № 30; 38 = ML, № 39)⁷. Списки уплативших ?????? для первых 15 лет (с 454/3 по 440/39 гг. до н. э.) записывались ежегодно на большой мраморной стеле, выставленной на акрополе, от которой сохранилось более 180 фрагментов. В последующее время списки каждый год вырезали на новой стеле.

В-третьих, Великие Панафинеи, отмечаемые раз в четыре года, с 454 г. до н. э. становятся общесоюзным праздником. Каждый из членов союза обязан был к этому празднику посылать в Афины корову и полный комплект вооружения (IG2,1, № 66 = SEG, X, № 31 = ATL. Vol. II. D 7 = ML, № 40), что символизировало продовольственную и военную поддержку богине Афине Палладе, покровительнице всего союза, и свидетельствовало о преданности союзников Афинам. Союзники допускались к участию в торжественных процессиях как во время Великих Панафиней, так и в период празднования Великих Дионисий и Элевсинских мистерий (IG2,1, № 76). Эти религиозные обычаи афиняне рассматривали как средство укрепления связей с союзниками. После подавления персами восстания в Египте Афины были в этом особенно заинтересованы⁸.

С самого начала образования Делосской симмахии афиняне рассматривали значительную часть союзников как своих колонистов (Hdt., IX, 104; Thuc., I, 95, 1). Это подкреплялось древней традицией о заселении Ионии и большинства островов (Thuc., I, 12, 4). Сведения об уходящих в глубокую древность связях между афинянами и ионийцами (помимо Фукидида, см.: Sol. fr. 4, 2; Hdt., I, 146 sq.) можно считать вполне аутентичными, так как они подкреплялись свидетельствами местных эпических поэтов и новейшими археологическими данными⁹. На этом основании афиняне с 454 г. до н. э. стремились распространить принципы своих взаимоотношений с ионийскими городами на всех союзников.

На первый взгляд, участие их в празднованиях, посвященных Афине, Дионису и Деметре, было скорее почетной обязанностью, чем обременительной обузой. В действительности же мероприятия афинян имели далеко идущие последствия, ибо они еще более способствовали укреплению афинского господства. Вместе с тем отказ афинян считать покровителем морского союза Аполлона Делосского и избрание для этих целей культа Афины Паллады имели двоякое значение. С одной стороны, использовалась религиозная пропаганда для утверждения авторитета Афин как метрополии¹⁰; с другой — это усиливало этнические и религиозные противоречия между дорийцами и ионийцами, поскольку, во-первых, культ Аполлона более всего почитался в Пелопоннесе, а Афину Палладу превозносили выше всех божеств в Аттике, где она под именем Афины Полиады являлась покровительницей города афинян и в храм ее вход дорийцам был запрещен (Hdt., V, 172), и поскольку, во-вторых, афиняне не считались с авторитетом культа Аполлона в Дельфах и в вопросах выведения колоний.

В списках союзников, уплативших ?????? в первый период обложения (454/3—450/49 гг. до н. э.), не упомянуты Халкида, Эретрия, Стира (все расположены на Эвбее), Тенос, Парос и Наксос. Кеос, Серифос и Андрос появляются только в списках за 450 г. до н. э.¹¹ Хотя списки сохранились фрагментарно, тем не менее (с точки зрения статистики) крайне невероятно, чтобы государство, которое не оставило следов в фрагментах четырех списков, в каждом из которых осталась, по крайней мере, половина названных городов, регулярно уплачивало налог. Ряд исследователей считает, что эти островные полисы не платили форос, а поставляли корабли¹². Но более убедительным представляется мнение тех ученых, которые полагают, что эти союзники демонстрировали неповиновение и отказывались платить форос¹³.

Из сообщений Фукидида и Плутарха ясно следует, что в Делосской симмахии уже ко времени битвы у Эвримедонта было гораздо больше союзников, плативших форос, чем поставлявших корабли. Поэтому причин для недовольства у союзников было немало. Афиняне серьезно следили за исправным поступлением фороса в казну. Это тяготило союзников. Первые их восстания и жестокая расправа над ними начались еще при Кимоне. Кроме того, выведение афинских клерухий в некоторые островные полисы (Наксос, Андрос и Эвбея), имевшее место в 450 г. до н. э., указывает на то, что данные полисы находились во враждебных отношениях с Афинами.

Списки союзных городов, уплативших форос в первый период обложения, а также некоторые другие эпиграфические документы позволяют думать о неповиновении таких членов союза, как Милет и Эритры. Восстание этих полисов было, очевидно, результатом поражения афинян в Египте¹⁴.

Милет и Эритры находились на побережье Малой Азии. Здесь, как и в других малоазийских центрах, сохранялось влияние проперсидских сил, которые особенно активизировались после египетской катастрофы и в связи с укреплением внутриполитического положения в Ахеменидской державе с приходом к власти Артаксеркса¹⁵. Среди союзников, уплативших форос в первый год первого периода обложения (454/3 г. до н. э.), Милет не упоминается, речь идет только о милетянах с Лероса и из Тихиуссы (Tod2, № 30. Col. VI, 19-22 = ATL. Vol. I. List I. Col. VI, 19-22 = ML, № 39. Col. VI, 19-22). В списках 453/2 г. до н. э. милетяне отсутствуют, а с 452/1 г. до н. э. форос платила уже сама милетская община. Интерпретируя данные афинских налоговых списков с учетом исторических условий, сложившихся в это время в Малой Азии, можно согласиться с мнением большинства исследователей, что вскоре после поражения афинян в Египте в Ми-лете произошло восстание. Проперсидские элементы изгнали сторонников афинян, и в городе установилась связанная с персами тирания. Это подтверждается фрагментарной милетской надписью об изгнанниках (SIG3, № 58 = Tod2, № 35 = ML, № 43 = DGE, № 727), датируемой временем около 450 г. до н. э. Изгнанники частично укрепились на соседнем острове Леросе и в Тихиуссе (область на территории Милета), частично под именем неополитов поселились на Белом мысе в маленьком городке Неаполь. Однако восстание вскоре было подавлено, и, как уже было сказано, в налоговых списках 452/1 г. до н. э. Милет снова фигурирует среди членов союза, уплачивавших форос и ?????? богине Афине¹⁶.

Важное значение для характеристики внутриполитического положения в Милете в 50-е гг. V в. до н. э. имеет запись священных законов, осуществленная при эсимнете коллегии мольпов Филте и датируемая современными учеными на основе списка эсимнетов 450/49 г. до н. э. (SIG3, № 57 = DGE, № 726). Ее содержание позволяет сделать вывод о том, что после подавления милетского восстания и свержения тирании там была восстановлена олигархия, с которой афиняне продолжали некоторое время сотрудничать. В условиях олигархического правления в Милете аристократическая коллегия мольпов стала играть важную роль в политике. Поэтому сама запись священных законов рассматривалась, согласно закону, как дело государственной важности, а руководители этой коллегии, эсимнет и просетеры, выступали как официальные лица государства¹⁷.

Вывод об установлении в Милете олигархического правления согласуется с кратким замечанием Псевдо-Ксенофонта о том, что афиняне предпочли в Милете правление «лучших», которые, правда, спустя немного времени отпали от Афин и устроили резню демоса (Ps.-Xen. Ath. Pol., 3, 11). Окончательно отношения между Афинами и Милетом после восстания последнего были урегулированы к 450/49 г. до н. э. К этому времени форос, который милетяне должны были платить в афинскую казну, составлял 10 талантов.

Некоторое представление о характере этих отношений могут дать фрагменты афинского декрета, датируемого эпиграфистами 450/49 г. до н. э. и содержащего правила управления для Милета (IG2, I, 22 = ATL. Vol. II. D 11 = SEG, ?, 14 = StV, II, № 151)¹⁸. Из сохранившихся строк декрета видно, что афиняне не требовали введения в городе демократии и признали олигархическое правление после изгнания тиранов, но предусмотрели отправку в Милет пятерых афинских должностных лиц, которым вменялось в обязанность вместе с магистратами Милета управлять полисом (сткк. 4—7). Милет также оказался в юридической зависимости от Афин, ибо все правовые вопросы должны были слушаться в афинских судах, согласно афинскому постановлению (сткк. 26—28). Афиняне ввели в город свой гарнизон и потребовали от милетян не только платить налог, но и поставлять военную и морскую помощь (сткк. 10—20).

Как уже отмечалось, афинские налоговые списки позволяют говорить и о восстании в Эритрах в 454/3—453/2 гг. до н. э. В это время, по-видимому, власть в Эритрах захватил проперсидски настроенный тиран, а сторонники афинян, бежавшие или изгнанные, укрепились в Бутейе — одной из пяти зависимых от Эритр общин. Восстание, вероятно, было подавлено одновременно с Милетом. О характере отношений афинян с Эритрами после подавления восстания можно судить на основе афинского декрета о правилах управления для Эритр (IG2, I, № 10-13 = ML, № 40 = ATL. Vol. II. D 10 — StV, II, № 134 = Tod2, № 29 = SEG, X, № 11).

Основное содержание декрета отразилось в 7—31 сткк. текста. Афиняне предписывали эритрянам установить демократическое правление. Под непосредственным контролем афинских должностных лиц и начальника гарнизона необходимо было избрать демократический Совет из 120 человек. Членом Совета мог быть гражданин Эритр, достигший тридцатилетнего возраста. Избрание в Совет осуществлялось с помощью жребия (сткк. 8—15). Члены Совета давали клятву: «Я буду служить членом Совета как можно лучше и справедливее в интересах народа Эритр и народа Афин и их союзников. И я не предам народ Афин и их союзников ни по собственной воле, ни по чьему-либо указанию, не дезертирую ни добровольно, ни по побуждению других. Ни своим решением, ни по указанию кого-либо я не верну никого их изгнанников, которые нашли убежище у персидского царя, без согласия на то Совета и народа Афин и не изгоню кого-либо из оставшихся в Эритрах без согласия на то Совета и народа Афин» (сткк. 21-29).

Историческую ценность представляет и раздел декрета, касающийся наказания за убийство и предательство (сткк. 29—39). Текст гласит, что «…если какой-либо эритрянин убьет другого эритрянина, он должен быть приговорен к смерти; если же он будет осужден на изгнание, то он должен быть изгнан из всего союза и его имущество должно быть конфисковано в пользу государства эритрян; если же кто-либо будет изобличен в стремлении передать город Эритры тиранам, он и дети его должны быть приговорены к смерти; если же последние докажут свою лояльность к народу Эритр и Афин, то пусть им будет сохранена жизнь, из всего же имущества пусть дети возьмут половину, остальное пусть будет конфисковано в пользу государства». Последняя часть текста очень испорчена, но из сохранившегося начала фразы следует, что афиняне предписывали начальнику гарнизона охранять установленный порядок в Эритрах и следить вместе с епископами, чтобы неукоснительно соблюдались все решения.

Итак, данный декрет показывает, что в Эритрах, как и в Милете, после поражения афинян в Египте в 455/4 г. до н. э. активизировались проперсидские группировки. Опираясь на помощь Персии, им удалось изгнать сторонников афинян и захватить власть. Восстание в Эритрах было подавлено в результате энергичного вмешательства Афин. Отношение последних к подчиненным городам было не одинаковым. Если в Милете они сохранили олигархическое правление, то в Эритрах была установлена демократия. Однако и в том, и в другом городе афиняне держали военные гарнизоны и выделили специальных должностных лиц, которые вместе с начальником гарнизона должны были следить за соблюдением всех требований, предписываемых декретом. Афиняне уже установили некоторые юридические нормы, общие для всего союза. Например, приговоренным за убийство к изгнанию не разрешалось селиться ни в одном союзном городе. Большинство судебных исков, возникавших у союзников, должно было разбираться в Афинах¹⁹. Весьма интересно, что основная часть судебных тяжб милетян рассматривалась в Афинах, тогда как для Эритр сохранили относительно широкую юридическую самостоятельность (DGE, № 701 )²⁰. Очевидно, это объяснялось тем, что в Милете афиняне оставили олигархическое правление, поэтому контроль за судопроизводством взяли в свои руки. При этом нужно отметить, что в декрете об Эритрах еще сохранялась формула, характеризующая Афинский морской союз как объединение афинян и их союзников (сткк. 23; ср.: стк. 24, 31).

Таким образом, в 454—450-е гг. до н. э. в Афинском морском союзе возникло напряженное положение. Оно выражалось в том, что союзники, оказывая сопротивление Афинам, чаще всего отказывались платить форос, но, по-видимому, были и крайние формы неповиновения — выход полисов из лиги. Недовольство союзников было продолжением тех волнений, которые начались в Делосской лиге вскоре после битвы при Эвримедонте и были обусловлены ростом афинской гегемонии. Новое осложнение финансовых и политических отношений между Афинами и их союзниками возникло в обстановке внешнеполитических неудач афинян после 455 г. до н. э. и поражения в Египте. Как показывают списки налогового обложения, это осложнение особенно ярко проявилось в Малой Азии и на островах. Причину, вероятно, нужно видеть в том, что здесь тяжесть бремени афинского господства переплеталась с активизацией проперсидских элементов в городах. Перикл и его окружение стремились добиться разрешения трудностей, возникших в союзе, за счет его реорганизации и путем решительного пресечения возмущения союзников и подавления их восстаний. В этой связи рассмотренные выше мероприятия, касающиеся внутрисоюзных преобразований, и афинские декреты о Милете и Эритрах были важным этапом развития Афинской империи.

Проанализированный нами эпиграфический материал вполне согласуется с данными Фукидида о том, что с 454/3 по 451/50 г. до н. э. афиняне не предпринимали никаких внешнеполитических акций (Thuc., I, 111, 3—112) и что договор о Пятилетнем мире между пелопоннесца-ми и афинянами был заключен по прошествии трех лет (Thuc., I, 112, 1), т. е. в 451/50 г. до н. э.

О заинтересованности афинян в заключении мира со Спартой уже говорилось выше, но возникает вопрос: почему лакедемоняне согласились заключить пятилетний мир? Очевидно, главную причину следует искать в особенностях внешнеполитической ситуации. Во-первых, несмотря на внешнеполитические неудачи, афиняне продолжали сохранять сильные позиции в центральной Греции, и спартанцы, несомненно, осознавали, сколь могущественной организацией стал Афинский морской союз. Во-вторых, лакедемоняне справедливо полагали, что заключение мира с Афинами должно изменить ситуацию в Пелопоннесе в их пользу. Дело в том, что в последнее время значительно усилилась позиция Аргоса. Аргивяне, находясь в союзных отношениях с Афинами, успешно отбили атаку лакедемонян, стремились возвратить Фиреатиду, отторгнутую у них Спартой еще в VI в. до н. э., и, таким образом, являлись главным очагом, сдерживающим спартанскую внешнеполитическую активность. В-третьих, с возвращением из изгнания Кимона и укреплением его положения в Афинах спартанцы надеялись, опираясь на афинские консервативные круги, добиться равновесия сил в Греции.

Итак, по-видимому, в 451 г. до н. э. между Афинами и Спартой был заключен Пятилетний мир на принципах status quo (Thuc., I, 112; Diod., XI, 86, 1; Theop., FGH 115 F 88; Plut. Cim., 18,1; Per., 10, 4; Aristoph. Ach., 187-190). Главными его условиями были отказ Спарты от поддержки Фив и расторжение афинско-аргосского союза. После этого изолированный в Пелопоннесе Аргос вынужден был пойти на заключение Тридцатилетнего мира со Спартой (Thuc., V, 14, 4; 28, 2; ср.: StV, II, № 143).

Примечания:

[1] К дискуссии о персидском посольстве Мегабаза в Спарту см.: Kolbe W. Diodors Wert f?r Geschichte der Pentekontaetia // Hermes. 1937. Bd. 72. S. 263 f.; Hammond N. G. L. Studies in Greek Chronology of the Sixth and Fifth Cent. В. C. // Historia. 1955. Bd. 4. P. 404; Lewis D. Sparta and Persia. Leiden, 1977. P. 50; Salmon P. La politique… P. 158 ss.; Печатнова Л. Г. История Спарты (период архаики и классики). СПб., 2001. С. 199.
[2] О разгроме афинян у острова Просопитида см.: Robinson ?. W. Thucydidean Sieges… P. 134 ff.
[3] О беспорядках в Персии, возникших в результате убийства Ксеркса, см.: Ctes, fr. 60—62; Ephor., FGH 70 F 191, 128-132; Diod., XI, 69; 71; Arist. Pol., V, 8, 13, p. 1311 b 34. Ср.: Olmstead ?. T. History… P. 289 ff.; Walser G. Zum griechisch-persischen Verh?ltnis vor dem Hellenismus // Historische Zeitschrift. 1975. Bd. 220. S. 529 ff.
[4] Первое выступление Перикла в качестве стратега относится к 454/3 г. до н. э, когда он возглавил морскую экспедицию против Сикиона и Акарнании (Thuc., I, 111, 2 sq.). Ср.: Fornara Ch. The Athenian Board of Generals from 501 to 404. Wiesbaden, 1971. P. 46; Hamel D. Athenian Generals. Military Authority in the Classical Period. Leiden, 1998.
[5] Вместе с тем следует отметить, что опыт морских рейдов против Пелопоннеса (первый рейд был осуществлен Толмидом) Перикл использовал при разработке военной стратегии Афин накануне второй Пелопоннесской войны (Thuc., II, 13, 2.; 23, 2 sq.).
[6] К дискуссии о датировке и значении перенесения казны с Делоса в Афины см.: Pritchett W. ?. The Transfer of the Delian Treasury // Historia. 1969. Bd. 18. P. 17 ff.; Meiggs R. The Athenian Empire. P. 109 ff.
[7] О процедуре составления списков городов, уплативших форос (с указанием суммы отчисленных с него ??????) говорится во вступлении к первому списку 454/453 г. до н. э. См.: Tod2, № 30; 38 = ML, № 39; ср.: Gomme A. W. A Historical Commentary… Vol. I. P. 274 ff.; ATL. Vol. III. P. 19 ff.; Meritt B. D. The Tribute Quota-List of 454—453 В. C. // Historia. 1972. Bd. 41. P. 403 ff. О списках дани афинских союзников см.: ATL. Vol. I—III; Daw S. Studies in the Athenian Tribute-List // ClPh. 1942. Vol. 37. P. 371 ff.; 1943. Vol. 38. P. 20 ff.; Wade-Gery H. Т., Meritt B. D. Athenian Resources in 449 and 431 В. C. // Hesperia. 1957. Vol. 26. P. 163 ff.; а также: Соколов ?. ?. Замечания о списках дани союзников афинских // Труды второго археологического съезда. 1876. Т. I. С. 14 слл.
[8] К дискуссии о значении этих мер для реорганизации Афинского морского союза см.: Meritt В. D., Wade-Gery ?. Т. The Dating. .. P. 69 ff.; Barron J. P. Religious Propaganda of the Delian League // JHS. 1969. Vol. 84. P. 46 ff.; Kagan D. The Outbreak… P. 101; Meiggs R. The Athenian Empire. P. 109 ff.
[9] Более подробно об этом: Лурье С. Я. Язык и культура Микенской Греции. М, 1957. С. 64; Пичикян И. Р. Малая Азия — Северное Причерноморье. Античные традиции и влияние. М, 1984. С. 13 слл. Правда, в традиции об ионийской колонизации Малой Азии далеко не все можно считать достоверным: Prinz Fr. Gr?ndbergsmythen und Sagenchronologie. M?nchen, 1979. S. 314 ff.
[10] Это нашло, например, отражение в трагедиях Софокла, который возвеличивал культ богини Афины и прославлял Афины, называя их в духе преобразований Перикла метрополией городов Эллады (Soph. Oid. Col, 706). Проявляемое некоторыми союзниками недовольство такой политикой Софокл порицает с афинской великодержавной позиции, пользуясь образным языком:
Малый держится, если великий при нем,
А великий — коль малый с ним рядом стоит.
Но подобные мысли напрасно внушать
Тем, кто отроду скуден умом, — а между тем
Эти люди злословят про тебя.
(Soph. Ajax, 160—164; пер. С. Шервинского).
[11] ATL. Vol. III. P. 267 ff.; Meiggs R. The Athenian Empire. P. 110, 558; Sealey R. A History… P. 271 ff.
[12] West А. В. The Tribute-Lists and the Non-Tributary Members of the Delian League // AHR. 1930. Vol. 35. P. 267 ff.; ATL. Vol. III. P. 267 ff.
[13] Nesselhauf H. Untersuchungen zur Geschichte der delisch-attischen Symmachie // Klio. 1933. Bd. 30. S. 10; Kagan D. The Outbreak… P. 102; Meiggs R. The Athenian Empire. P. 110 ff.; Sealey R. A History… P. 271 ff.
[14] K спору о времени и причинах восстания см.: ATL. Vol. III. P. 150 ff., 253 ff. Эту точку зрения применительно к истории ? и лета развил Герке (Gehrke ?.-J. ? ur Geschichte Milet in der Mitte des V Jahr. v. Chr. // Historia. 1980. Bd. 29. S. 17 ff.). См., кроме того: Kagan D. The Outbreak… P. 98 ff.; Hermann P. Zu dem Beziehungen zwischen Athen und Milet im V Jahr. // Klio. 1970. Bd. 52. S. 172; Meritt B. D. The Tribute Quota-List… P. 406; Schuller W. Die Herrschaft… S. 43, 85, 91, 159.
[15] Сторонники персов в греческих городах Малой Азии могли надеяться на поддержку сатрапа в Сардах. О том, что положение здесь в это время было далеко не спокойным, свидетельствует фрагментарно сохранившийся афинский декрет о похвале Сигея за лояльное отношение к Афинам, датируемый точно 451 г. до н. э. благодаря сохранившемуся в тексте имени архонта Антидота (IG2, I, № 32 = SEG, X, № 13; ср.: Meiggs R. The Athenian Empire. P. 117). В последних сохранившихся шести строках надписи говорится о том, что жители Сигея опасались нападения кого- то с материка (сткк. 11—16). Это могли быть как персы, так и те города, где утвердилось проперсидское правление.
[16] См. комментарии к надписи: Tod2, № 35 (Р. 67 f.); ML, № 43 (P. 106 f.). Герке (Gehrke H.-J. Zur Geschichte. .. S. 24 ff.), возражая мнению большинства исследователей, утверждает, что изгнанниками были враждебно настроенные к Афинам олигархи, поэтому афиняне, по его мнению, после подавления восстания в 452/451 г. до н. э. установили в Милете демократию.
[17] Мнение Герке, согласно которому коллегия мольпов была политическим органом лишь частично «…sondern ein private kultverein mit allerdings halloffiziller Stellung» (Gehrke H.-J. ? ur Geschichte… S. 21), не представляется убедительным. К этому см.: Лурье С. Я. Ein milesischer M?nnerbund in Lichte etnologischer Parallelen // Philologus. 1927. Bd. 83. S. 113 ff.; Hiller von Gaertringen F. Miletos // RE. Hbd. XXX. 1932. Sp. 1598 f.; ATL. Vol. III. P. 151, 153; Meiggs R. The Athenian Empire. P. 115 ff.; Schuller W. Die Herrschaft… S. 43, 85, 91.
[18] Традиционная дата декрета 450/449 г. до н. э. (Oliver J. ?. The Athenian Decree Concerning Miletus in 450/449 В. C. // TAPhA. 1935. Vol. 66. P. 177 ff.; ATL. Vol. II. P. 57 f.) была пересмотрена Маттингли (ссылки на его работы см. выше). См. также: Meister К. Die Ungeschicklichkeit des Kalliasfriedens und deren historischen Folgen. Wiesbaden, 1982. S. 104 ff. Но большинство исследователей все же придерживается прежней даты.
[19] Ср.: Лурье С. Я. Эксплуатация афинских союзников // ВДИ. 1947. № 2. С. 21 сл.; Яйленко В. П. Греческая колонизация VII — III вв. до н. э. М, 1982. С. 176, 179.
[20] К этому см.: Лурье С. Я. Эксплуатация… С. 21 сл.; Franceskoni F. Per la staria di Eritronel V sec. A. C. // Studi classici e orientali. 1967. T. 16. P. 359 sgg.; Яйленко В. П. Греческая колонизация… С. 177 сл.

Источник:

Строгецкий В. М. Афины и Спарта. Борьба за гегемонию в Греции в V в. до н. э. (478-431 гг.). «Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета», «Акра». Санкт-Петербург, 2008.